| "...Воздух ночного города был таким острым, как раскаленная игла" |
Название: ...Воздух ночного города был таким острым, как раскаленная игла Автор: Prizma Фэндом: Linkin Park Катерогия: джен Рейтинг: G Жанр: драббл Саммари: "Город звенел каплями дождя. Ветер такой острый, как игла… Ээээ, нет, это уже было! Все это уже было! И этот город, и этот ветер, и эта обреченность!" Воздух ночного города был таким острым, как раскаленная игла. Ветер нес запахи и голоса, размывал движения машин, теребил складки на одежде, превращал капли дождя в марево серой воды. Город не спал. Все эти лица незнакомых людей сливались в одно, бездушное и отстраненное, такое, каким может быть лишь лицо мегаполиса на грани сумерек и ночи этой дикой осенью. Жизнь, мелькая, как вспышка камеры, убегала от Майка все дальше и дальше. И он все острее чувствовал, как вместе с осенью и опадающей хрустким пеплом листвой настоящая жизнь уносилась со скоростью июльского дня, в то время, как существование бесформенной тяжелой кляксой небрежно падало на его душу до весны. Осень и зима как груз, который необходимо дотащить до нужного места, чтобы потом получить законные 20 баксов – три месяца вдохновения. Март. Апрель. Май. Не слова – музыка. - Эй, мне, пожалуйста, кофе и булочку с корицей. Свежие сегодня? - Да, привезли недавно. Свежие, как океанский бриз. «Ну и ну, подумал Майк, с каких это пор продавцы сравнивают булочки с океанским бризом? Такими темпами я, музыкант, скоро буду чувствовать себя тупым и ни на что не способным олухом, который непонятно каким образом пишет бездушные песни непонятно для кого. Не-е-ет… понятно, и каким образом, и для кого. Но непонятно, зачем. Стоял бы так за прилавком, получал свои законные деньги и стрелял метафорами в голодных покупателей. Даже в этом больше смысла, чем в том, что я делаю в последнее время… Не голодал бы хотя бы.» - Тогда я возьму… - Парень, загруженный ты какой-то… Дождь, а ты без зонта. Хуже ноябрьского дождя лишь декабрьский. Всегда такое ощущение, что…кто-то холодными пальцами пытается залезть тебе в глотку и смять в фарш сердце. Эй, сдачу возьми! «Город звенел каплями дождя. Ветер такой острый, как игла… Ээээ, нет, это уже было! Все это уже было! И этот город, и этот ветер, и эта обреченность! Кто-то смотрел из моих глаз, какое-то лицо прорезалось в районе лба. И я чувствовал, как с листьями и мусором улетает еще один осенний день, существование… Город, пропахший бензином и сигаретным дымом. И никуда не убежать. И лицо… неужели это мое лицо? Неужели это я иду сквозь этот дождь? Домой… иду домой. Может, вызвать такси?» Дверь захлопывается – и тепло окутывает тело. Джаз из динамиков и равнодушно-любезное лицо господина таксиста. Своеобразный запах кожи. На электронных часах, призывно мерцающих едко-зеленым циферблатом, высвечивается 23:48. «Мама будет ругаться» - подумал Майк и откинулся на спинку продавленного кресла. Джаз вырывался из динамиков, и острые капли текли по стеклу. - Майк, сходишь со мной завтра в кино? Боже, какой слащаво умоляющий голос, словно бы с ним говорила не девушка, а мопс. Мопсы ужасные собаки. Майк отнес мобильный телефон от уха, словно боясь, что оттуда послышится собачий визг: - Нет, Элис. Я завтра целый день в колледже, а потом в студии. Извини, да и с деньгами сейчас не все гладко. Может быть в другой раз? - Сколько было этих «других раз»? Ты знаешь, я сама могу заплатить. Ведь мне не сложно. Мне кажется, что… Элис. Мда… Симпатичная девушка, даже умная. В ней была харизма. В ней было что-то такое, что заставляло сердце биться быстрее и ровнее одновременно. С ней, наверное, как за железобетонной стеной – материнский надзор и пирожки с капустой по выходным обеспечены. И ни капли выдумки, ни отсвета фантазии в ее душе. Все рационально и правильно. - Элис… знаешь, мне кажется, это все равно не самая лучшая идея. Честно, давай потом. «Через пару вечностей» - хотел добавить Майк, но вовремя прикусил длинный язык. Элис все еще что-то говорила, а Майк думал о том, что не умел любить. Нет-нет, конечно, он постоянно успокаивал себя мыслями о том, что просто еще не нашел свою единственную. Но все это было похоже на сладкую ложь, которую он пытался намазать на себя, как арахисовое масло на хлеб. Дело не в том, что он не нашел любовь, а в том, что ему не нужна была любовь в принципе. Он не мог точно понять, почему. Майк никак не мог назвать себя душевным импотентом. Все, что было красиво или носило на себе отпечаток красоты, отражалось в его душе всплеском вдохновения. Но эта красота была, увы, не в людях. Сами по себе люди красивы в своем несовершенстве, но это не привлекало Майка, не цепляло за живое. Он не любил привязываться к людям. Каждое новое знакомство – это как постоянно отрывать от себя маленький кусочек души, который в глазах человека съеживается и рассыпается пеплом. Потому что душа Майка неспособна жить в других душах. Некомпанейская душа, одинокая. И может быть, из-за этого у Майка было столько лже-друзей. Своеобразная защита от тех людей, которые бы хотели заполучить в свои холодные руки часть его души. Но чем больше ненастоящих друзей, тем сочнее чувство одиночества. И осенью оно достигает пика… Капли бегут по стеклу и гудки лезут из телефонной трубки. Безобразный джаз доносится из динамиков… «Я выхожу из такси – и снова звон города. И воздух такой острый, как…» Майк шел по размытому асфальту в такт играющей в его голове музыке. Он понимал острее, чем когда-либо, что больше всего на свете любил ни маму, и ни папу, а музыку. И может быть, из-за этого его не привлекали девушки. И может быть, из-за этой странной любви он не мог найти своего места в этом пропахшем бензином и сигаретами городе. И что он хотел создать, известно лишь одному… А в это самое время совсем другой Майк, Майк Шинода, ехал в своей машине, наблюдая за тем, как ноябрьский дождь наровит пробиться сквозь непроницаемое стекло. Рядом сидела Анна. Она с кем-то болтала по телефону, периодически нервно выстукивая пальцами по коробке передач. Мысли Майка, расплывчатые, как погода за окном, растекались от записи нового альбома до предстоящей встречи с предположительно будущим продюссером. Хотя на самом деле он отлично понимал, что думал о другом. Майк всегда так делал: пытался создать иллюзию прозрачных мыслей, чтобы сознательно скрыть от себя главное. И сейчас это главное настойчиво стучало в его душу, спрашивая разрешения войти. И Майк открыл дверь… На самом деле, его мучило одиночество. И он не мог выразить себя уже очень давно. Он так давно себя потерял, что разучился опознавать свое «я» среди тысячи ложных образов в голове. И сейчас, разъедаемый ноябрем, он не мог понять, кто смотрел из его глаз, кто слышал его ушами, кто говорил его губами? Тот ли Майк, что был вчера? Тот ли Майк, что сейчас сидит в машине? Или какой-нибудь паренек, идущий по улице этой ночью, гораздо более Майк, чем он сейчас? Как понять, не исчез ли он совсем, Майк Шинода? И может быть, в ноябрьском дожде его гораздо больше, чем в этом теле. Почему вся жизнь сейчас кажется чужой и не своей? И почему от этого так…больно глазам? И его ли это глаза или нет? И наконец, почему он себя потерял именно в тот момент, когда собирался найти? Майк, сам того не ожидая, остановил машину, открыл дверь и вылез наружу – под острый дождь, падающий со скользкого предзимнего неба. По шоссе проносились машины, ветер нес запахи и отголоски шумных улиц огромного города. И воздух, воздух был такой острый, как раскаленная игла… |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
