| "Обратная сторона медали" |
|
Автор: TerryBolger Фэндом: Linkin Park& Limp Bizkit Категория: слэш Пэйринг: Майк Шинода / Честер Беннингтон , Фред Дерст / Честер Беннингтон. Рейтинг: G Жанр: romance/mild angst Саммари: в каждой победе чувствуется горечь поражения. Что-то получаем, что-то теряем. Главное помнить, что жизнь продолжается и что из поражения, если иметь талант, можно сделать победу. Он не мог на него смотреть – просто не мог: слезы наворачивались на глаза, и он неловким движением руки – не часто ему приходилось этим заниматься – стирал влажные дорожки с щек. И было совершенно не важно, что все остальные: весь этот огромный зал, вся закулиса – видели, что он плачет. Но он улыбался сквозь слезы – горько на губах, привыкших к сладости успеха и во всем рассеянной радости. Он улыбался как всегда... да он и не мог не улыбаться их победе (их общей – его и его), и рука на плече, смех, легкомысленные слова, брошенные кому-то, а он сам не мог отвести от глаз ладонь: он не хотел видеть счастье, как шампанское, плещущееся в глаз Чеса, что-то заботливое ему шептавшего .пока они шли к своим местам в зале. Мягкие сиденья, которые были созданы для того, чтобы доставлять удовольствие всем и каждому – даже тем, кто этого удовольствия не хотел, а предпочел бы что-нибудь более похожее на отсыревшие стены каземата, наполненного застоявшимся гнилым воздухом – в таких местах можно думать только о том, как выжить. А в мягком кресле невольно возвращаешься мыслями к тому, что у тебя перед глазами, к тому, кто рядом – но очень далеко теперь. Похлопывание по спине – Майк чуть вздрогнул – Фе-Фе не мог сдержать своих чувств – искренняя радость. Радостное лицо Саманты. Только чуть нахмурены брови – она тоже чувствует, что проиграла его. Честер аккуратно устроился в кресле - чуть задравшийся рукав обнажил язык пламени - и весело посмотрел на него взглядом «Ты-доволен-Майки?». Ничего не стоило снова улыбнуться – зажмурив глаза, потому что слезы готовы были снова и снова прокладывать дорожки по его щекам, столь не привычным к этому. Ничего не стоило кивнуть: «Мы-молодцы-Чес». Рука к руки – ладони скрылись в широких рукавах – живое ограждение, защищающее теперь его сердце от… от других. От тех, кто еще есть в этом мире – его мире, который он сам создал – чтобы не быть одиноким. А Честер провожал внимательным взглядом – глаза блестели так, что даже очки не могли этого скрыть, и, хотя губы – жесткие губы, созданные для того, чтобы говорить грубости, - не складывались в улыбку, она все еще продолжала искать себе пристанище на этом лице, которое Майк знал лучше, чем свое собственное. В зеркало он никогда не смотрел так внимательно, как на Честера все эти годы, пытаясь уловить перепады настроения и самые сокровенные мысли – иногда ему удавалось и даже прощалось – и составляющие сущность этого человека. Улыбка наконец-то устроилась в уголке рта; по губам только что скользнул язык – и влага заблестела в свете слепяще-ярких ламп, а Майк, зябко поежившись, проследил за взглядом Честера – по залу шел солист Limpbizkit. Вальяжная походка. Уверенность в каждом жесте, в каждом движении – не пустое позерство, а сила жизненного опыта и файта. И ищущий взгляд глубоко посаженных глаз – Майк физически чувствовал, как все, Дерста не интересующее, уменьшается. Съеживается от осознания собственной незначительности. Его Фред словно и не заметил. Они встретились с Честером взглядом и что-то изменилось: рядом с Майком зажглась маленькая звездочка, хотя, кроме него, этого никто не заметил, стало теплее и счастье, которое до того бродило, потерянное и всеми забытое, по темным улицам этого слишком большого города, вспомнило, куда ему нужно, где его ждут. Ладонь Честера, до того спокойно лежавшая на подлокотнике кресла у локтя Майка, соскользнула – доверчиво повернувшись мягкой внутренней стороной, она теперь лежала на коленке Честера, словно ожидая, что чьи-то пальцы осторожно прикоснутся к ней, а может, и не только пальцы. Сбившееся дыхание – Честер позволил улыбке на секунду завладеть своими губами, сожалея, что не может позволить того же человеку, которого провожал взглядом. Сердце Майка пропустило удар, потом другой. Теперь он полулежал в своем кресле и – наконец-то – слышал, что поет кто-то на сцене – он не видел кто. Справа перешептывались Джо с Фениксом. Впереди сидящая девушка положила голову на плечо своему спутнику. - Кто это поет? Ты слышал… - Честер медленно повернулся к нему – он был еще где-то в своих мыслях, от которых у него заиграл румянец на щеках. У Майка перехватило дыхание. - Что, Майк? – он его даже не слышал и смотрел куда-то мимо. - Мы сделали это, Чес. Слова сами слетали с языка – так всегда: когда поешь что-то быстрое, порой делаешь это на автопилоте. Например, наблюдая, как Честер забирается на какую-нибудь решетку или на лампу, установленную у самого края сцены, ожидая, что этот слепыш сорвется и покалечится, и надеясь, что твое внимание не даст ему упасть. Майк ухмыльнулся и, поерзав в кресле, которое уже не казалось таким удобным, сделал вид, что увлечен происходящим на сцене, а не мечтательно-счастливым выражением лица Честера и не тем, что его сердце выстукивало ритмы более сумасшедшие, чем те, которые себе позволяло во время их решающего прослушивания в Warnenrs. Кто-то передал Честеру записку – он чуть развернул ее и тут же спрятал в каком-то кармане, словно ничего не произошло, но… вид съевшего всю хозяйскую сметану кота и теплый шепот Майку (Саманта зашипела, но Честер только хмыкнул) – Честер не мог сдержаться, он должен был поделиться своим счастьем с кем-то – особенно с Майком, бывшим с ним все это время: «Я не могу поверить, что мы опять сделали это. Это… это замечательно. Я и не мечтал о таком, Майк». И Майк, всегда радовавшийся вместе с ним – тем самым делая любую его радость в два раза больше и слаже – кивнул и пробормотал что-то невразумительно-одобрительное; Честер откинулся в своем кресле, довольный всем, в том числе и полученным ответом, и отдался своим мыслям-мечтам, не замечая, как внимательно за ним следят темные глубоко посаженные глаза, но чувствую приятное тепло и возбуждение. А Майк так и не расцепил сложенных на груди рук. И снова вместо сцены он видел чужие крепкие руки на спине Честера и слышал не чье-то слащавое пение, а чуть хрипловатый голос второго вокалиста, путающегося в собственных словах. Майк тряхнул головой и повернул бейсболку. Так кто это выступает? Но… Произошедшее не было неожиданностью. Видеть, что в объятиях, в которые попал несколько минут назад Честер, ему было так же хорошо – если не лучше, чем в его. Боль пришла потом – гораздо позже. А пока перед глазами Майка была не тростиночка-певичка, а Честер и Фред, которые были не в силах какое-то бесконечно долгое мгновение расцепить руки, Фред и Честер, пожирающие друг друга глазами – сейчас, несколько минут назад. Фред и Честер в одной гриммерке, Честер и Фред за одним столиком, делящие по полам последний бутерброд, Фред и Честер на распевке, Честер и Фред на саундчеке. Честер, по-турецки сидящий на его кровати и сыплющий пепел на одеяло и рассказывающий Майку о том, как прошел этот день. Вот Честер положил подбородок ему на плечо, разглядывая, что же он там пишет – чертовски тяжелые горячие ладони, лежащие у него на плечах – он чувствовал это. Снова. И дыхание. И легкий запах парфюма, почти выветривавшийся к концу дня. - Майк, ты в порядке? Или у тебя так начинается звездная болезнь? – Честер похлопал рэппера по щеке. Они были на автостоянке. С остальными уже попрощались, но сейчас Майк словно выпал из этого мира. - Да? Именно такое озорное и ласковое прикосновение. - Я поеду? – Честер снял очки: карие глаза доверчив смотрели на него – даже прищурившись Честер видел не много, предоставляя это дело Майку – он скажет если что. Но лицо Шиноды… - он даже рад за него, он сам это сегодня сказал. И вообще ничто не изменилось, Честер ничего не смог увидеть в расплывающемся пятне напротив, - Ведь так, Майк? - ОК, - Майк с трудом подобрал слово, нехотя слетевшее с пересохших губ. Рев отъезжающего автомобиля, приветственно поднятая рука Честера – языки пламени, блестящий браслет – больше ничего не видно, все исчезает в ночной мгле. Даже счастливый Честер, подумал Майк – так сложно развести руки, сложенные на груди, в которой что-то противно ноет. А боль становится все сильнее. И вместе с ней появляется вопрос, ответ на который он получил уже давно, еще во время тура, когда они с Честером в очередной раз полуночничали вдвоем: «Почему?». Потому что они похожи, а ему Майку всегда везло, он никогда не знал, что такое настоящая большая проблема, что значит быть по уши в дерьме и что люди по своей природе – тварь и дрянь. Но… Ветер, жаркий, горячий, а от того вульгарный и нахальный, высушил что-то навернувшееся было на глаза – ветер, от него глаза слезятся – что-то пробормотал, ткнувшись Майку в щеку и улетел. А Майк, наконец, оторвал взгляд от земли, по которой ходил Честер и поднял глаза: высоко, куда не доставал свет огромных мощных софитов-прожекторов блестела звездочка, не желая сдаваться, не желая уступать. *** Он не мог больше этим заниматься. Он не мог с собой справиться. Потому что ему не хватало – Честера, который был рядом, но не с ним. Сложно. Словно все время в автобусе – душный воздух, которого не хватает – а водитель гонит и гонит вперед и впереди еще вся жизнь, которая так и пройдет между пунктами назначения. Майк тяжело вздохнул: он понимал, что это «с ним нет Честера» он сам себе придумал – ведь был же здесь Честер, они работали бок о бок, только вот ему в это не верилось и он все искал что-то в карих глазах, прячущихся за стеклами очков, озорно и насмешливо поблескивающих. И постепенно на листках бумаги, в которые Честер больше не заглядывал через его плечо, рядом со странными, удивляющими его самого рисунками, стали появляться слова: «50% pain…». И ничего путного. … ни одного нормального текста – не стихи, а безжалостно скрученные в тугие жгуты слова. Он смотрел на эти строчки и с ужасом начинал думать о новом альбоме – это было не то. Его группа была достойна лучшего, чем то, что он писал сейчас. Он им сказал, что хочет попробовать свое. Сам. Один. Он теребил свою кепку и говорил правильные слова, а они сидели полукругом вокруг него и качали головами. Честер был серьезен и кривил губы. Единственный вопрос, в котором оказалась крупица смысла: «Ты вернешься?». Честер только засмеялся на его кивок и начал что-то выспрашивать, больше интересуясь его идеями, чем причинами его решения делать сольник. Майк неловко прятал бумаги. А Честер не забывал его поддеть при всяком удобном случае – что случалось редко… Но никто не попросил его остаться. Они были довольны тем, что он улыбался. И он улыбался – от этого становилось легче. И смеялся – над собой, над происходящим, над тем, что писал. Это была самая главная шутка в его жизни. *** -Майк. Ма-айк, - Честер смотрел, как медленно поворачивается к нему Шинода, словно нехотя отрываясь от своих бумаг, а руки – скрещены на груди – не подойти, не подступиться. Честер потряс головой: что за чушь – они же не ссорились с Майком, они же друзья. И не важно, что по этому поводу говорил Дерст и как он иронично отзывался о новом проекте Шинода: «Мальчику вряд ли удастся попасть в десятку во второй раз». Честер не слушал его тогда, он слушал свое сердце – или что-то еще. Ведь было общее – его и его. Очередное обсуждение будущего Linkin Park, борьба с лейблом. Вопросительно поднятые брови на смуглом лице. Он выглядит очень уставшим и очень юным – не тем серьезным и деловым молодым человеком, который сделал Linkin Park, который всегда был там, где нужна помощь, от широкой искренней улыбки которого любая проблема лопалась, как мыльный пузырь, и жизнь уже не казалась такой никчемной. И Честер сказал первой, что пришло в голову – потому что хотел спросить давно, - Действительно 50% боли? -Нет, 5% удовольствия. И этого вполне достаточно. -Я рад за тебя. -Спасибо, - пустые слова эхом отдаются в пустой комнате. Тихонько гудит ноутбук на столе. А в кармане у Честера завибрировал мобильный – он знает, кто ему отправил сообщение, но он не достает телефончик – зачем? И Майк делает шаг вперед – Честер не может сдержать довольную улыбку, как не может и контролировать своей голос: -Ты вернешься? -Ты вернешься?! – у Майка даже сил нет на возмущение, - Я не уходил, Честер… - и доверчиво протягивает ему руку. А за его спиной в открытом окне блестит, чуть дрожа, маленькая звездочка. |
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Обсудить на форуме // Disclamer
