| "Маска" |
Название: Маска Автор: Mayer Фэндом: Linkin Park Категория: слэш Жанр: попытка детектива, слэш Пара: Майк/Роб Рейтинг: PG Саммари: месть и к чему она приводит (автора заклинило на мести) Примечание: Использован фрагмент монолога Гамлета в переводе Владимира Набокова Темно. Шуршат на помойке крысы. Время от времени начинается писклявая возня – мелкие серые твари грызутся из-за какого-то особо вкусного куска. Этот шорох добавляет к мрачному переулку оттенок отстраненности. Проходящий мимо кучи мусора парень беззлобно, но скучающе пинает зазевавшуюся крысу. Та удирает с истошным визгом. Майк любит бродить по этому заброшенному району. Здесь можно найти кого угодно. Но Майк никого не ищет, он хочет, чтобы его нашли. И его находят раньше, чем он это понимает. По крышам, угловатыми прыжками вслед за ним несется тень, сгусток темноты. Только белеют издевательски щеголеватый галстук-бабочка да маска, закрывающая его лицо. Пара шагов – прыжок человека в маске. Пара шагов – прыжок. Пара шагов… Майк замирает – прямо перед ним, со свистом прорезав воздух, в асфальт втыкается лезвие ножа. Парень задирает голову, черная фигура изящно салютует ему, приложив руку к начищенному до блеска котелку. Мгновение – и она уже исчезла, будто бы её поглотило ночное небо. - Итак, мистер Шинода, вот уже пятый раз за эту неделю я вижу вас во вверенном мне полицейском участке, - дружески подмигивая, но умудряясь при этом оставаться занятым с виду, говорит офицер. – И что же на этот раз? - Сам прекрасно знаешь, Брэд, - пытается отшутиться Майк – Опять мания преследования, - офицер моментально становится серьезным. - Ты опять пытался Его найти? - Да-а… - почти виновато произносит Майк, отворачиваясь. Офицер вскакивает и начинает кругами ходить вокруг Шиноды, вертящегося на стуле. Все посторонние поспешно выскакивают из комнаты, всем известно, что офицеру Делсону под горячую руку лучше не попадаться. - Сколько! Можно! Говорить! – куда бы Майк не повернулся, он сразу видит взбешенного Брэда. – Сколько можно?! - Я не могу перестать искать его! – единственное оправдание, какое может придумать себе Шинода. Не может же он сказать, что будто чужая воля заставляет его почти каждый день бродить по самым злачным кварталам и пытаться хоть краем глаза увидеть ожившую тень в белой маске. - Тебе жить надоело?! Черт побери, тебе-то уж должно быть ясно, как опасен этот человек! Один раз я оказался поблизости, другой раз тебе просто повезло, но так не может продолжаться вечно! – Майк понуро молчит и ждет, пока Брэд вдоволь накричится и разобьет очередную кружку с кофе. Брэд всегда кричит, когда слышит, что Майк видел Его, и Брэда можно понять - волнуется. А Майк покорно слушает ругань в свой адрес, а на следующий день опять чуть стемнеет, уходит на поиски. И человек в маске почти каждый раз находит его. И почти каждый раз пытается убить. Ненавязчиво и будто бы случайно. А сам Майк втайне мечтает однажды сорвать проклятую белую маску и самому лишить жизни это исчадие ада. Майк помнит, как это случилось, пусть это и было почти десять лет назад. Черная тень возникла на пороге его дома. Сначала он убил мать, а затем и отца. Майк же успел спрятаться под кроватью, но убийца словно почувствовал, что в доме есть кто-то еще и без труда нашел дрожащего от ужаса Шиноду. Майк помнит, как скрипели половицы под ногами этого человека, как он опустился на четвереньки и заглянул под кровать. Майк помнит белую-белую фарфоровую маску. Майк помнит эти черные дыры вместо глаз. Майк помнит, как замер, трепеща словно осиновый лист. Майк помнит, как убийца покачал головой и вдруг резко сорвался с места и исчез. Майк помнит, как голосили соседи, примчавшиеся на звуки выстрелов. Майк помнит, как пытался зареветь, зарываясь носом в куртку Брэда, уже тогда насквозь пропахшую формалином, кофе и дешевыми сигаретами. И Майк помнит, как начиная с этого дня человек в белой маске начал преследовать его, а он, не желая убегать, намеренно шел навстречу. Брэд незаметно стал офицером полиции, и Майку иногда думалось, что Делсон тоже где-то в глубине души хочет отомстить. А в «послужной список» убийцы записывались всё новые преступления. Этот стервец обладал до тошноты изящным почерком, и не отличить его «работы» от дел рук других преступников было невозможно. Безлюдные переулки, точнейшая работа (на одежде убитых почти не было крови) и обязательно смерть наступала в промежутке от одиннадцати до полуночи. А Майк все ходил по ночным переулкам. Прогулки походили одна на другую как однояйцевые близнецы. Все, кроме одной. Торопясь вслед призрачному образу, больше похожему на галлюцинацию, Майк почти бежал. Окна света возникали и пропадали, ни следа не оставляя в разгоряченном мозгу Шиноды. Вдруг в темном месиве дворов и улиц распахнулась дверь, и кто-то с шумным следом от ругательств вылетел из неё. - От ублюдок! – кричал незнакомец, потрясая кулаком в сторону закрывшейся уже двери – Сам не знаешь, с кем связался! Я тебе потом голову откручу! - Поговори еще мне, - ворчливо раздалось из-за двери. Незнакомец немного попереминался с ноги на ногу, очевидно собираясь войти и так-таки накостылять обидчику, но передумал и, с болезненным видом прижимая руки к вискам, пошатываясь, попытался идти, но сослепу натолкнулся на Майка. - Расходились тут, - в скудной полоске света уличного фонаря, он показался Майку жутко бледным и даже слегка страшноватым, как персонаж из фильма ужасов, как маска комедии дель арте. Густые темные брови отягощали вроде бы молодое лицо. Рот был перекошен грустной ухмылкой. – Чего уставился? - Вы себя плохо чувствуете? - Не то слово! – с неподдельной живостью воскликнул парень - Слушай, Майк, я не собираюсь тут битый час стоять и ждать, пока ты соблаговолишь до чего-нибудь додуматься, Либо ты меня отведешь к себе, чаем напоишь, да накормишь, либо оревуар и прости-прощай. - Шинода так опешил от этой наглости, что даже не обратил внимания, на то, что незнакомец знает его имя. - Д-да что вы себе позволяете? - Тошнит меня, вот что, - в следующую секунду парня шумно вырвало. Скрепя сердце и заранее предчувствуя недоброе, Майк всё-таки пренебрежительно-вежливо предложил человеку помощь. – Ну сразу бы так, - просиял тот. - Ты где-нибудь работаешь? – по дороге спросил Шинода, только чтобы отвлечь нового знакомого (к слову носящего гордое имя Роберт Грегори Бурдон) от выдумывания страшнейших видов умерщвления некоего Джереми. - В одной семье из одного человека. Я вроде прислуги. Посуду там мою, полы. Тип этот конечно чокнутый, то ему подай курицу гриль в апельсинах, то… - «То задницу подставляй» хотел продолжить Роб, но вовремя спохватился, что Майк может неправильно эти слова воспринять, - …то гопака пляши. Впрочем, платит прилично. С моими девятью классами лучше не найти. - Не, ну ты головой шарахнутый, черт побери, - загоготал Роб, когда Майк распахнул перед ним дверь своей квартиры и пригласил войти – Я ж только пошутил. – Шинода якобы понимающе что-то промычал. Роб резко отвернулся и укусил сам себя за большой палец. Ему вдруг страшно захотелось сделать какую-нибудь глупость. Можно было конечно только украдкой радоваться, что нашлась такая сердобольная и не брезгливая душа в этом мире, снизошедшая до него, но с другой стороны так хотелось проверить, докуда эта душа может пойти в своей жалости (а это было чревато не самыми приятными последствиями, лучшим из которых казалась драка). - Повесь куртку на вешалку, - усталым и каким-то серым голосом сказал Майк. – Ванная там, - он махнул рукой - Я сейчас поставлю чайник и посмотрю, что есть из еды. После категорически скучного ужина следовало занять гостя приятной беседой, но Шинода не знал с чего начать. Он видел, что сидящий напротив него человек даже близко не похож на тех, в чьем обществе обычно вращался Майк, и не понимал, о чем с ним можно говорить. - Скучно, - зевнул Роб. - Да, - обреченно согласился Шинода. - Тебе помочь убрать посуду? - Если не сложно, - они, не глядя друг на друга, одновременно поднялись из-за стола, одновременно взяли тарелки в руки и, словно маршируя по плацу, одновременно сделали два шага, героически столкнувшись лбами, при попытке сделать третий шаг. Майк пробурчал «Извини», а Роб сделал «губки бантиком» и, вытянув шею, крепко поцеловал Шиноду в растерянно улыбающийся рот. Майк слегка испугался, но отстраниться не посмел. Слишком уж всё это было забавно и необычно. Обе тарелки упали на пол, но Майка и Роба, по всей видимости это заботило меньше всего. - А ты… а ты не думаешь… - начал Майк, щелкая выключателем, дабы одинокая лампочка в центре потолка загорелась и осветила царство тщательно организованного беспорядка в его спальне. - Я вообще редко думаю, - признался Роб, со странным смешком осматривая комнату. - Я тебя только пару часов знаю… ну… не думаешь, что так всё чересчур быстро… что это может быть неправильно? - Если тебе это приятно, то с чего оно должно быть неправильно? – слегка опешил Бурдон. - А вот если взять в пример наркотики, то вроде как от них и хорошо, но ведь это неправильно, верно? – вообще-то Майк не это хотел сказать, но разум, видимо, изменил ему в самый неподходящий момент. - Знаешь что? Я не собираюсь ждать, пока ты вдоволь надумаешься, - и, захохотав пуще прежнего, Роб обхватил Шиноду за плечи и повалился вместе с ним на кровать. Кровать издала протяжный громкий скрип. «Понеслась душа в рай» - подумал Майк. И с этого началось… Вопреки всем самым оптимистичным прогнозам Роба, Брэд, которому Бурдон был представлен уже через два дня, принял новое Майково «увлечение» совершенно спокойно, как само собой разумеющееся. Шинода даже слегка обиделся – ни тебе удивления, ни тебе возмущения, ни чего-либо иного. (Зато Роб обрадовался так, что ни в сказке сказать, ни пером описать, и сразу же окрестил Делсона «Мудрым Вождем Соколиным Глазом») А тем временем таинственный, «бледнолицый» как называл его Роб, человек словно очнулся от спячки и начал преследовать Майка с утроенной силой. Шинода то и дело находил в почтовом ящике дохлых мышей и лягушек. В окна ему постоянно влетали, безжалостно разбивая стекла, обернутые бумажками камушки (Майк выбрасывал их, даже не пытаясь прочитать «спаслания»), приходилось держать все окна настежь распахнутыми (от этого Бурдон в момент простудился и целыми днями лежал, утопая в одеялах, обиженно надувая губы). А однажды, забыв в театре куртку и получая затем пропажу в бюро находок, Майк обнаружил в одном из карманов очередную таинственную записку «Двадцатое сентября. Жди». В офис, где работал Майк, постоянно приходили письма. Нет, в них не было угроз, они были абсурдны, как сон умалишенного: «Колючий соперник, корень из синуса трех, танцуй в честь врага» Или «Слишком честный он и добрый, гнить ему в земле холодной» (Брэд, видимо, единственный, кто понимал смысл записок, помрачнел и с головой ушел в работу; поднимал тонны старых архивов, постоянно организовывал облавы, ни к чему не приводящие, наконец начальство предупреждающе на него рыкнуло, и Делсон был вынужден умерить свой пыл) От всего этого Майк начал положительно съезжать с катушек. Стал бояться темноты, от любого шороха был готов упасть в обморок, его руки постоянно нервно тряслись, и всюду ему виделась белая маска. Причем сначала она только мерещилась, а затем и окружающие нехотя подтвердили, что «и мы его видим». У Шиноды сложилась плохая репутация преследуемого серийным убийцей и причем ни один полицейский (кроме Брэда, разумеется) не воспринимал его подозрения всерьез. У Майка начались частые истерики, он несколько раз украдкой отбирал у Делсона пистолет, совершенно серьезно намереваясь застрелиться, но из пустоты возникал либо убийца в маске (он по всей видимости очень заботился о Шиноде), либо Роб, либо сам Брэд, и самоубийство предотвращалось. Терпение Делсона наконец подошло к концу. Вечером, якобы умываясь перед сном, он тщательней чем обычно побрился, причесался, а затем вовсе не устроился поудобней в кроватке, а облачился в странную жилетку вместо куртки, положил в карман брюк пистолет и, благополучно забыв полицейское кепи на комоде, отправился по тому маршруту, по какому обычно бродил Майк, пытаясь столкнуться с человеком в маске. На календаре было двадцатое сентября. Добраться до тех полупустых улиц было не сложно. Даже легко. Даже слишком легко, чтобы Брэд чувствовал себя спокойно. Хотя он в принципе не мог быть спокоен. Шутка ли – пойди в одиночку искать некоего сумасшедшего убийцу исключительно чтобы поговорить. А тот будто почувствовал, что не это не Майк бродит в потемках и беспокойно вслушивается в каждый шорох, и не обнаруживал ни малейших признаков присутствия себя на сцене этого безумного театра сумрачного квартала. На исходе третьего часа блужданий, Брэд понял, что у него заканчивается терпение. Он встал в центре маленького заглохшего и давно уже всеми забытого скверика и закричал в темное небо: - Я здесь! Черт побери, я жду! Но ничего не случилось. Тогда, разочарованный, он с силой потер виски, как бы избавляясь от наваждения, и решил, что пора бы уже пойти домой. Ноги болели всё сильнее, и наконец Брэд устало (он и не думал, что может устать так быстро – постарел что ли?) присел на край тумбы, бывшей, наверное, когда-то постаментом для памятника. От этого постамента в четыре стороны расходилось четыре узкие улочки. Конец каждой тонул где-то в темной и шуршащей темноте. Брэд не услышал, что кто-то приближается к нему из темноты в глубине одной из улочек, скорее это сработала профессиональная привычка – с неожиданной резвостью он вскочил с тумбы и в мгновение ока взвел курок пистолета. Он целился то в одну сторону, то резко разворачивался и силился что-то разглядеть на другой улице. Он действительно был немного напуган. Но это была особая разновидность страха, которая только прибавляет решимости. Делсон опустил пистолет и закрыл глаза, чтобы тщательней вслушаться в звуки вокруг. Ему следовало знать, что жмуриться – самая большая глупость, которую может себе позволить офицер полиции. Когда он открыл глаза, в разверзнутом прямо перед ним провале улицы маячило белое пятно. Маска. Человек шел не спеша, пружинистым бодрым шагом. И, не доходя нескольких шагов до блеклой полоски сумеречного света, преспокойно уселся на мусорный бак. - Приветствую, офицер! – белая перчатка метнулась куда-то вверх, видимо прикасаясь к краю шляпы. В темноте не было видно фигуру целиком, только белая маска, перчатки да галстук-бабочка. – Чем обязан встрече? - Отстань от Майка наконец! - не приказал, не попросил, не крикнул, а взмолился Брэд. Белое лицо в темноте, немного подумав, закачалось из стороны в сторону. – Зачем он тебе? Он же просто… - Просто? – ласково переспросил человек. – Он не просто. Отнюдь не просто. - Ты же сведешь его с ума! Ты уже почти довел его до психушки! – крикнул Делсон. Ответом было долгое молчание. Тогда ему стало просто стыдно за самого себя, за свою слабость, за попытку выпросить спокойствие для Майка. – Так. Теперь слушай: мне надоело. Если ты еще хоть раз приблизишься к Майку, то… понял?! - Прекрасно понял, - маска двинулась (человек встал) и медленно-медленно стала приближаться к Брэду. Шаг. Шаг. Шаг. Вот человек вышел из непроглядной темноты. Шаг. Шаг. Шаг. Вот маска блеснула, поймав рассеянный блик луны. Шаг. Шаг. Шаг. С каждым шагом эта маска все ближе. Брэд не бежит. Он ждет, с почти безумным упорством стиснув рукоять пистолета. Шаг. Шаг. Шаг. Делсон уже слышит дыхание там, под фарфором. Тело Брэда нашли через месяц. К тому времени вечно голодные собаки и вороны, которые в изобилии водились в округе, успели обработать его так, что родственники отказались забирать труп из морга, дабы похоронить. Вместо них Майк, вовсе не считая эту идею удачной и думая, что Брэд на его месте поступил так же, увез запаянный цинковый гроб к себе домой и начал копить деньги на подобающее погребение. В квартире сразу стало неуютно и угрожающе тихо. Роб (к тому времени прочно осевший у Шиноды) скептически фыркал и постоянно, пока Майк отсутствовал, пытался убрать гроб куда-нибудь подальше. То в шкаф поставит, то запихнет под кровать, пару раз выставлял в коридор (соседи были в шоке, обнаружив утром на лестничной клетке серо-стальной параллелепипед с зияющим провалом циничного окошечка, через которое виднелся зеленовато-красный подбородок). Шиноде пришлось на него прикрикнуть, Роб сразу угомонился. Каждый вечер Майк смотрел на куртку, накинутую на спинку стула (от этого ему казалось, что Брэд только ненадолго вышел), и думал о всяких грустных вещах. Ведь это не просто куртка – это символ, это прямо-таки частичка Брэда, это… это сам Брэд. Если набраться наглости и порыться в карманах, то можно найти там множество всяких мелочей. И эти мелочи скажут о Брэде больше чем три тома его автобиографии (которых он даже не начинал и о которых не думал вовсе). Куртка пришла к Майку очень странным путем. Когда-то давно, может быть шесть лет назад, Делсон явился в гости к другу, гордо выпрямив спину и просто сияя от радости – он подарил сам себе на именины кожаную куртку. С тех пор он носил её, почти не снимая. Рвалась – штопал, терялась – находил, и заполнял бесчисленные карманы всякой всячиной, нужной и не нужной. Шинода и сам был бы не прочь подарить себе такую же куртку, но – вот незадача – такой же куртки нигде не было. Это было под рождество. Брэд как обычно вежливо поздравил родственников, а затем, получив приглашение от Майка, навестил и его. Посиделки выходили какими и следует быть рождественским посиделкам. Майк и Брэд смотрели второсортный ужастик и – не смеялись – ржали, как лошади. «Давай договоримся, - неожиданно прервав смех, произнес Делсон – Раз тебе так нравится моя куртка, то я её тебе завещаю, и если я преставлюсь раньше, куртка достанется тебе, а если уж ты вперед, то…» «А я тебе книжку!» «Винни-Пух с картинками! Да еще с какими - с самыми правильными картинками в мире! – Брэд запрокинул голову и захохотал почти как безумный. – По рукам» Тогда Майк решил, что это шутка, что это просто сказался принятый алкоголь, но когда обнаружили вполне законное, заверенное у нотариуса завещание Делсона, единственным пунктом в нем было: «Куртка, темно-коричневая, с карманами – М. Шиноде». Одной из тех самых грустных вещей, о которых думал Майк, была одна не столько грустная, сколько неприятная – труп не мог вечно находиться в его квартире. Не раз звучавшие со стороны Роба благословения небу за то, что гроб на удивление хорошо запаян, были без сомнения бестактными, но и чертовски правдивыми. Слова настоящего реалиста до мозга костей и романтика только в исключительных ситуациях в определенном обществе. Последнее время умирать стало дороже, чем жить – Майк, в очередной раз пересмотрев содержимое своего бумажника, понял, что если повезет, этого хватит на яму и фанерку с инициалами. Не много толку было и от Роба – в лучшем случае фанера превратится в сосновую доску. Помощь пришла с неожиданной стороны – в дверь постучалась группа сумрачных людей. - Мы… с работы… - произнес старший из них, белоусый юноша. – Брэд у вас? - Да, - недоумевая, ответил Шинода, рассматривая пришельцев. У него давно сложилось мнение (к слову, ошибочное), что Делсона коллеги терпеть не могут за его вспыльчивость и педантичность. - Мы хотели помочь… со всей церемонией и прочее. Слышали, что вы не можете, а родственники… - Твари двуличные! – ругнулся басом кто-то из компании. Майк бы еще долго обменивался недоуменными взглядами с не менее удивленными посетителями, но с кухни, отряхивая воду с рук, появился Роб. Он понял всё в разы лучше Шиноды и всего в полчаса обо всем договорился (Майк лишь поддакивал). Похороны назначили на послезавтра. Церемония вышла чрезвычайно торжественная. Медленным шагом огромная толпа шла за украшенным цветами катафалком. Майк с трудом верил, что все эти люди пришли сюда ради одного погибшего офицера, но понимал, что это так – многих из пришедших также потеряли близких по вине безумца в маске, и Брэд олицетворял для них и брата, и друга, и убитого мужа, и сестру, и сына, и дочь, и всех-всех-всех, чьи тела так и не нашли. Сам Шинода был готов каждую минуту споткнуться и упасть, и упал бы, если бы Роб бережно не поддерживал его за руку. Произносились какие-то речи, щелкали затворы фотоаппаратов, взволнованный траурный шепот разносился по толпе – Майк не обращал на всё это внимания. Он думал о том, что когда вся эта чепуха закончится, он придет сюда один (или с Робом) и, не говоря ни слова, положит на гранитную плиту цветы. Когда гроб, наконец, начали опускать в яму, раздались громкие рыдания. Низенькая худая девушка с мышиного цвета волосами плакала навзрыд и никак не могла успокоиться. Кто-то шепнул Майку, что эта девушка была помолвлена с Брэдом, и Шинода не смог не вытаращиться на плачущую во все глаза, начисто забыв об этикете – по рассказам Делсона, он представлял его возлюбленную как минимум Ларой Крофт. Создавалось впечатление, что похороны длятся вечность, Майк думал, что еще лишняя минута, и он тоже заревет, как та девушка, что он будет захлебываться слезами и кричать, как умалишенный. Но всё закончилось. Резко, будто лопнула струна. Майк, разлегшись на кровати (Бурдон примостился рядом), что-то говорил, пытаясь совладать с собой и с пустотой внутри. Говорил он что-то не очень понятное, и Роб с трудом терпел эту непонятность и категорическую Шинодову неподвижность. - Его нет. Господи. Нет. Так не может быть, - сообщал воздуху Майк - Он же был всегда, ну… был… здесь… а теперь… - Теперь у тебя все равно есть я, - с неприятными нотками обиды произнес Роб и ласково погладил Шиноду по щеке. - Но ты же мистер загадка. Ты деловитый и ходишь сам по себе. Мне даже кажется, что случись что-нибудь со мной, ты бы нашел себе другого приятеля и все на этом, - Бурдон убрал руки от лица Майка, приподнялся, и скулы его покраснели. - Я бы сейчас очень хотел оскорбиться и послать тебя к черту, но я понимаю, что у тебя стресс и лучше промолчу, - четко произнес он каждое слово. - Извини, - вздохнул Майк и снова притянул Бурдона к себе – Просто мне действительно очень плохо, - Роб выдержал значительную паузу, прижимаясь щекой к ладони Шиноды. - А знаешь, пусть я и не такой умный и не такой сногсшибательно роскошный офицер полиции, - Майк слегка нахмурился. – Но я тоже могу помочь. - И чем же, дорогой мой доктор Ватсон? - Я не говорил тебе, у кого я работаю… - Да ты что?! – заорал Майк, вскочил и несколько раз подпрыгнул на месте, чтобы успокоиться хоть чуть-чуть. - Именно, - Роб перевернулся на спину и потянулся, будто большой сытый кот (он был очень доволен, что Майк так быстро сообразил, что к чему). – Потому я и знал тебя до того, как встретил. Он просто бредит тобой. - Ты видел его лицо?! – Шинода продолжал скакать по комнате. - Он всегда в маске, - невозмутимо ответил Бурдон. – По крайней мере, при мне. Ну, в общем, если ты по-прежнему хочешь свести счеты, я могу это устроить. Крупные хлопья мокрого снега летели в лицо и налипали на ресницы, но не от этого Майк шел заплетающимся шагом и непрестанно сжимал в кармане рукоять пистолета. Он бы давно убежал домой, подальше от безрассудства, от безумия, от цели, к которой стремился, если бы не цепкая рука Бурдона, сжимавшая его плечо. От снега, несущегося, падающего, возникающего отовсюду, Роб уже превратился в настоящего старика – белые волосы, белые брови. И выражение лица было соответствующее – отрешенное и серьезное. Губы плотно сжаты в одну линию. Создается впечатление, что он – не сейчас, так через пять минут – собирается бросаться с гранатой под вражеский танк. Если бы Майк смотрел на друга не одним лишь боковым зрением, то может быть заметил время от времени появляющуюся на этих губах то ли грустную улыбку, то ли мрачную усмешку. Но Шинода не видел. Он смотрел на занесенную снегом дорогу и всем существом своим осознавал, что скоро случится неотвратимое, то, что должно было случиться – он убьет. Да, убьет. И будет знать, что поступил правильно. (Быть может, Брэд заметит это и, по привычке сначала поругав его, улыбнется и скажет «Вот именно так их всех мочить надо») Рука Роба сильнее вцепляется в плечо. Будь Майк сейчас в футболке, а не куртке, то на плече остались бы царапины – у Роба острые ногти. Майк ежится и невольно вспоминает другую руку. Обычную руку, которая свисает с накрытого простыней операционного стола в морге. На этой руке часы и плетеный браслет. Эта рука – жилистая, белая, с аккуратными ровными ногтями и заскорузлыми подушечками пальцев. Это рука Брэда. - В общем, здесь я тебя оставлю, - неожиданно произнес Роб, останавливаясь. Шинода оглянулся и с изумлением узнал здание канцелярии старого, давно уже заброшенного завода. Он не раз проходил мимо, изредка видел огонек в окнах верхнего этажа, но не мог и подумать, что кто-то может здесь жить. – Это черный ход, - не обращая внимания на замешательство Майка, Бурдон показал на ржавую дверь с тяжелым засовом - Ты подождешь здесь примерно-о… - он глянул на часы – С полчаса. Затем зайдешь. Я еще вчера сломал замок, так что проблем быть не должно. Потом поднимешься на третий этаж. Смотри только не навернись с лестницы, она жутко шатается. Первый этаж – нежилой. Там только вход и холл с часами. На второй этаж лучше не заходи – там буду я, и сам понимаешь, что я могу на нервной почве натворить. На третьем этаже будет небольшая лестничная площадка. На ней в свою очередь три двери. Одна ведет в спальню. Её не трогай. В спальне очень скрипучие полы, да и сама дверь, когда открываешь, орет, будто её режут. Другая ведет прямо на улицу. Открываешь, шагаешь, и падаешь на тротуар с третьего этажа. Третью дверь в библиотеку, я отметил. Под ней лежит коврик для ног. Выходишь из библиотеки и видишь коридор. Тебе нужна будет вторая комната слева. Это Его кабинет. А дальше уже я тебе не помощник, - он замолк, и Майк заметил, печать беспокойства на его лице. Шиноде даже стало жаль Роба, - Ты уверен, что сможешь? - Я должен, - пожал плечами Майк. - Удачи, - шепнул Бурдон. – Люблю, - он быстро поцеловал Шиноду и не менее быстро исчез, будто ближайшая стена поглотила его. Нет, конечно, было жутковато. А вдруг его ждут? А вдруг он просто не сможет убить? А вдруг всё провалится, и убьют его? А вдруг Роб?.. Последнюю мысль Майк с негодованием отбросил и презрительно сплюнул в снег. Полчаса. Надо подождать всего полчаса… Роб вошел в холл, шумно отряхивая снег с волос и топая ногами. Навстречу ему чрезвычайно плавным шагом вышел человек в маске. - Рад тебя видеть, - церемонно сказал он. - Аналогично, - хмыкнул Бурдон. - Тут немного хлама скопилось, пока тебя не было… - этот смущенный тон никак не подходил к иронической улыбке маски. - Сейчас всё уберу. - Роб мило улыбнулся. - Это хорошо, - кивнула маска и так же степенно удалилась вверх по лестнице на третий этаж. В висках ныло. Карты города рябили в глазах, и все координаты начинали плясать канкан, смешиваясь, будто зачумленные. Поняв, что думать серьезно он сегодня больше не в состоянии, человек взял книгу и раскрыл на странице, где была заложена закладка – сушеный стебелек ковыли. - Быть иль не быть - вот в этом Вопрос; что лучше для души - терпеть Пращи и стрелы яростного рока Или, на море бедствий ополчившись Покончить с ними? – он читал вслух, водя пальцем по странице, будто боясь потерять строчку - Умереть: уснуть, Не более, и если сон кончает Тоску души и тысячу тревог, Нам свойственных, - такого завершенья Нельзя не жаждать. Умереть, уснуть. С каждым словом, человек все более воодушевлялся, голос звучал громче, уверенней. И вот уже он громом разносится по коридорам. Майк, крадущийся вверх по лестнице, тоже услышал монолог и пугливо отпрянул в темноту, но, набравшись храбрости, продолжил движение. Вот он уже на лестничной клетке… - Уснуть: быть может, сны увидеть; да, Вот где затор, какие сновиденья Нас посетят, когда освободимся От шелухи сует? Вот остановка. Читающий сделал паузу. Вот остановка. Что-то не так. Что-то где-то остановилось и замерло, прижимая руки к груди. Крутящееся кресло, оббитое синим плюшем, медленно развернулось, и черные провалы «глаз» маски посмотрели на Майка, стоящего прямо перед ней. Лицо Шиноды было так бледно, что могло потягаться в этом с фарфором маски. Они бы еще долго могли выяснять, кто кого переглядит, кто первый устало закроет глаза и подумает, что это сон, но Майк не хотел ждать. Майк видел эту маску. Майк ненавидел скрытого под ней человека. У Майка в руках был пистолет. И Майк выстрелил. «Бледнолицый» откинулся на спинку кресла, будто марионетка, у которой перерезали нитки. Всего один раз тяжело поднялась и опустилась грудь – последний вдох – и человек навсегда затих. Тогда Шинода на дрожащих ногах (которые вдруг стали предательски неустойчивыми, как ватные) подошел к убитому и аккуратно снял маску, потому что должен был знать, к кому питал ненависть все эти годы. И увидел себя. Свое лицо, искаженное гримасой смерти. У Майка закружилась голова. Он прислонился к стене, тяжело дыша. Позвать Роба, издать хоть звук – глотка не слушалась. Где-то в черепе нарастала ноющая отвратительная боль. Майк пошатнулся. Прижал руку к груди и почувствовал под пальцами липкую теплую кровь. - Всё это так глупо и похоже на детектив, что даже противно – рассуждал вслух Роб. Он старательно драил старинное серебряное блюдо, когда услышал выстрел. – Значит все же да, - произнес он задумчиво, - Интересант… Мысли быстро угасали. Майк не понимал – то ли это ветер от распахнутого окна холодит его тело, то ли это что-то другое. Что-то страшное. «Нет, надо всё же найти Роба» - подумал он, сделал шаг и упал замертво. Бурдон вошел в комнату некоторое время спустя. Совершенно спокойно закрыл Майку глаза, затем убрал оба тела, переложив одно на диван, другое на кухонный стол, вымыл пол; переоделся, убрал свою рабочую одежду в рюкзак и пошел домой, что-то с безразличным видом насвистывая. Дом погрузился в тишину. Только на первом этаже тихо щелкали, отсчитывая время, часы с маятником. Но вскоре и они замолчали. - Ну и что ты сделал, Майк? - Знаешь, Брэд, я и сам не понимаю. |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
