| "Yoteisetsu" |
|
Название: “Yoteisetsu” Автор: Dee Hasami <Фэндом: Linkin Park Категория: слэш Жанр: драма, АУ Пейринг: Mike Shinoda/Chester Bennington Рейтинг: NC-17 Саммари: История о судьбе, любви и смерти Отмазка: автор псих. Перестанет строчить нечто подобное, если оплатите лечение. Реальные Майк Шинода и Честер Беннингтон остались в реальности, а здесь это просто персонажи. Please, don't forget about it. 1 Белоснежка. Холодное осеннее утро. Я проснулся от озноба, бьющего меня так сильно, что казалось – ещё секунда, и я просто сдохну. Дрожа и кутаясь в одеяло, я слушал хриплое карканье ворон за окном в парке. Сирена. Чьи-то крики. Совсем далеко. Хотелось жрать, но из еды в квартире были только кофе и сигареты. Не так шикарно, правда? Сделав над собой усилие, я сел на кровати, опустив ступни на холодный пол. И тут я испугался. Испугался потому, что понял: она снова здесь. Она была внутри, словно просто выходила покурить, а теперь вернулась. Ненависть. Соседи за стеной снова трахались: хлопки, удары, крики. Казалось, что от гребанных стонов стены ходят ходуном. Меня трясло. Тошнило. Хотелось проблеваться. Пытаясь игнорировать вопли, я подошел к окну и раздвинул шторы. Серость мгновенно выдавила окна и затопила комнату. Я снова ненавидел. Себя, кого-то – неважно. Кофе, сигареты, новости по телевизору, дрочево – я честно пытался отвлечься. Даже вымыл всю посуду, копившуюся в раковине последние три дня. Но ничего не помогало. Я ненавидел тотально. Стихийно. И на этот раз – бесповоротно. И я снова хотел того, чего нормальные люди в нормальной жизни обычно не хотят. То, о чем не говорят вслух. Мысли. Такие вязкие. Словно желе. Мне было страшно. Боже, как страшно. С меня хватит. Я решил досчитать до пяти. И как только я досчитаю, вся ненависть уйдет. Так говорил док. Это поможет. Я досчитаю до пяти и успокоюсь. А потом пойду в аптеку и куплю те таблетки, которые мне прописывали. И всё будет хорошо. Всё будет хорошо. Всё будет… Один. Два. Три. Четыре. Пять. *** Я сделал это, не успев даже хорошенько сообразить, что творю. Убил её. Просто свернул её фарфоровую шею. Вышел в аптеку, но не дошел. Не успел. -Сэр? Что вы делаете, сэр? Так глупо и наивно. Она была такая маленькая и хрупкая, такая теплая и живая, что мне хотелось плакать. Я просто не мог этого вынести. Я любил её, хоть и видел впервые. Но в то же время я ненавидел её до дрожи в коленках. Я должен был убить. Осмотревшись, я понял, что затащил её в какой-то грязный переулок. Было тихо. Ни души. Только я и она. Появилась возможность рассмотреть её хорошенько. Длинные черные волосы, перехваченные широкой красной лентой. Синие, широко открытые глаза, в которых застыл страх. И кожа невероятной белизны. -Белоснежка… - прошептал я и зачем-то вытащил из её волос ленту. – Мне очень жаль, правда. Нужно было уходить, пока меня никто не увидел. Но я просто не мог сдвинуться с места. Пошел мокрый снег. Как будто небо понимало, что стряслось и плакало оттого, что ничего уже нельзя исправить. Я приподнял её, а потом прижал к себе. Как ребенок сломанную куклу или сдохшего котенка. Она ещё была тёплой. Под расстегнутым серым пальто – белое шерстяное платье. Тонкие изящные ноги были обтянуты белыми колготками. На ней был всего один сапог. Второй она, видимо, потеряла, пытаясь высвободиться в то время, как я тащил её сюда. Бедняжка. Мне действительно было очень жаль её. Слёзы неприятно обожгли щёки. Я уткнулся носом в её волосы и втянул запах. Что-то карамельное, сладкое. В ней всё было прекрасно, кроме неестественно запрокинутой головы. Это всё я. Это я убил её. Я. Убил. Её. *** Надвинув на глаза капюшон, я вышел из переулка. Снег. Красную ленту я взял с собой. Сам не понимал, зачем, но, прежде чем уйти, сунул её в карман. Люди шли мимо, не глядя на меня. Им было плевать, что в грязном переулке лежит мёртвая Белоснежка. Работа, неотложные дела. Всё это было для них намного важнее, чем синие глаза, которые больше никогда ничего не смогут увидеть. В ту ночь, засыпая под звуки ебли, я подумал, что она была красивой. Ну, Белоснежка. Я думал о ней час или что-то около того. Думал, что какой-нибудь парень наверняка был от неё безума. Может, даже собирался сделать ей предложение. Ну должен же быть у такой красавицы жених, верно? Может, она как раз шла к нему, когда встретила меня. А я стал последним, кого она увидела в своей жизни. Я всё испортил. В ту ночь я уснул с мыслью о том, что разрушил чью-то жизнь. А утром меня забрали. 2 Подопечный. -Доктор Льюис, - сестра осторожно приоткрыла дверь и заглянула в кабинет. Джек Льюис, говоривший с кем-то по телефону, одобрительно кивнул. -Присядьте, - сказал он, прикрыв ладонью трубку, а затем, лучезарно улыбаясь, продолжил разговор. Сестра Мэри неловко протиснулась в дверь и села на краешек стула перед столом доктора. За спиной Джека располагалось окно во всю стену, за которым раскинулся великолепный ухоженный сад. Но сегодня Мэри не хотелось любоваться этой красотой. Она была встревожена. Щёки горели. Ей явно нужно было сообщить что-то чрезвычайно важное, и потому она лишь беспокойно ёрзала на стуле, дожидаясь, пока доктор закончит свой разговор. -Вы очень добры к нам, мистер Ли! Ваши взносы так много для нас значат! Да, конечно… Само собой… Да, мистер Ли! Всего хорошего! – доктор брякнул трубкой и устало откинулся на спинку своего кресла. -Что с вами Мэри? На вас лица нет, - вяло констатировал Джек, предчувствуя плохие новости. -Доктор, один из пациентов… - начала Мэри. -Подопечных, - перебил её Льюис. В его тоне не было злобы, только усталость и раздражение. - Сколько раз я просил не произносить слово «пациент». Пациенты – в клинике. А у нас, если вы не забыли, санаторий. Мэри закусила нижнюю губу и густо покраснела. -Простите, сэр. Я не хотела, - она запнулась и опустила глаза. -Ладно, ничего. В следующий раз будьте внимательней, - смягчился Льюис. – Так о чем вы хотели сказать? -Один из подопечных снова пытался покончить с собой, - выпалила Мэри. Её голос дрожал. Повисла неловкая пауза. Тишину нарушало лишь пение птиц в саду. Мэри, не в силах посмотреть в глаза доктору, уставилась в пол, теребя кончик своего халата. -Кто? – наконец решился спросить Джек. Тихо, почти шепотом. Словно бы он заранее знал, каким будет ответ. Да, он знал. Но меньше всего на свете доктор хотел услышать именно этот ответ. Была ещё крохотная надежда, что Мэри произнесет другое имя. Но эта надежда испарилась в то мгновение, когда Мэри открыла рот. -Шинода, сэр. Майк Шинода, - был ответ. Казалось, что даже птицы за окном замолчали. Джек Льюис был светилом психиатрии. В свои 30 лет он уже добился того, к чему другие врачи стремятся всю жизнь: открыл собственную лечебницу для душевно больных, пригласив туда лучших специалистов, настоящих профессионалов. Лечебница существовала не так давно – всего три года. Но за это время, благодаря амбициям и таланту Джека, она стала весьма популярна. Подход, который там использовали, отличался от прочих. Джек, несмотря на все предостережения и советы, сразу отказался от определений «лечебница» и «клиника», окрестив свое заведение санаторием. Здесь не было лечения электричеством и прочих «крайних мер». К больным относились как к совершенно нормальным людям, называя их не «пациентами», а «подопечными». Джек сам лично следил за тем, чтобы с поступающими в санаторий подопечными обращались хорошо. -Им нужно не только лечение. Лечат отлично и в других местах. Тем, кого приводят сюда, нужна помощь, - любил повторять доктор Льюис. И им действительно помогали. Джек справлялся даже с самыми запущенными случаями. Он никогда не нервничал при работе с подопечными, никогда не позволял себе срываться. Он усердно работал, и потому в конце пути его неизменно ждал успех. Так было всегда. Пока однажды в канун Дня Независимости к ним не привезли его – Майкла Кенджи Шиноду. Он сидел в инвалидной коляске и смотрел в одну точку. Застывший взгляд больших чёрных глаз заставил Джека, вышедшего тогда лично встретить нового подопечного, содрогнуться. Он видел много безумных взглядов, но этот почему-то отличался от них. В нём было собрано всё: от вселенского одиночества до животного страха. Молодой человек не проявлял никакого интереса к окружающему его миру, сидя неподвижно, словно каменная статуя. За его спиной стояли двое пожилых людей – мистер и миссис Шинода. Женщина плакала, в то время как её муж оставался невозмутимым. Джек заметил, что он крепится изо всех сил, только бы не сорваться. После короткого разговора с родителями Майка, Джек присел на корточки и дружелюбно посмотрел на парня. -Что же, Майкл, здравствуй. Меня зовут Джек. Я буду тебе помогать, - произнес он почти шепотом. Джеку не нужно было много времени, чтобы понять, что у Майка весьма типичный случай кататонического синдрома. Майк никак не отреагировал на приветствие. Даже не моргнув, он продолжал смотреть куда-то мимо доктора. -О, Боже… - всхлипнула миссис Шинода и уткнулась в плечо мужа. В следующий визит родителей Майка Джек беседовал с ними в своем кабинете. -Я сразу должен сказать вам, что не стоит так сильно переживать, потому что с вашим сыном всё будет хорошо, - начал Джек, решив сразу подбодрить убитых горем людей. -Он болен, доктор? – упавшим голосом спросил мистер Шинода. Круги под глазами ясно говорили о количестве бессонных ночей и потраченных нервов. -Да, мистер Шинода. У Майка кататония. Если точнее, каталептический ступор. В принципе, поставить диагноз было не так сложно, потому что у вашего сына все симптомы: двигательная заторможенность, молчание, мышечная гипертония, нарушены все виды деятельности, в том числе инстинктивная. Он не реагирует на громкую речь. На длительное время застывает в принятой им или приданной ему позе, даже очень неудобной. В общем, сомнений по поводу диагноза у нас никаких. Пока Джек говорил, миссис Шинода смотрела на него с такой болью в глазах, что у доктора начали дрожать руки. Ему безумно было жаль несчастную женщину. Когда он замолчал, миссис Шинода спросила: -Это серьёзно? Ему… - она замолчала на некоторое время, пытаясь побороть дрожь в голосе. Мистер Шинода заботливо приобнял её. – Ему… можно… помочь? -Как я уже говорил, с Майком всё будет хорошо. Я вам обещаю. Конечно, в таком состоянии он может находиться довольно долго, вплоть до нескольких месяцев, но здесь сделают всё, чтобы помочь ему справиться с заболеванием как можно скорее. Я видел немало таких случаев, поверьте. Это всё вполне исправимо, - Джек ободряюще улыбнулся. Он действительно был уверен в том, что говорит. -Храни вас Бог, - прошептала миссис Шинода, с надеждой глядя на Джека. – Храни вас Бог, - почти неслышно снова повторила она. И вот теперь, год спустя, Джек стоял у палаты Майка, прислонившись к стене, и не решался войти. Целый год он бился с демонами этого парня, но как только он искоренял одного из них, тут же возникал новый. Майк будто не желал выздоравливать. Не дав кататонии перейти в шизофрению, Джек тут же столкнулся с астенией, затянувшейся на полгода. Долгие шесть месяцев Майк почти не ел, почти не спал, утратил способность к длительному физическому и умственному напряжению. Он ненавидел любой шум, даже пение птиц – и в палате поставили окна со звукоизоляцией. Его раздражал яркий солнечный свет - и Джеку пришлось распорядиться, чтобы все окна затянули черной материей. Джек сражался как герой. И, в конце концов, Майку стало лучше. Но в тот день, когда его должны были отпустить домой, случилась новая беда. Майк, каким-то невообразимым образом украв из столовой настоящий нож и пронеся его в палату, попытался покончить с собой. Джек знал, что никогда не сможет забыть ту картину: бледный как полотно Майк. На полу. Кровь на запястьях и вода, переливающаяся через край раковины. С тех пор Майк не упускал ни единой возможности навредить себе: до крови царапал веки, специально падал, несколько раз пытался повеситься. Он делал это с нездоровым упорством, каждый раз изобретая всё новые способы саморазрушения. Джеку пришлось пойти на неслыханные для санатория меры: установить за Майком круглосуточное наблюдение. Но не помогло. Он не хотел жить. И, похоже, никто уже не заставит его захотеть. -Ну почему… почему он снова это сделал? – непонимающе прошептал Джек. Всё рушилось. Катилось к чертям собачьим. А великолепный доктор Льюис больше ничего не мог сделать. *** Он лежал на своей кровати. Лицом к белой стене. День выдался довольно прохладным для лета. В открытое окно то и дело врывались порывы ветра, заставляя танцевать занавеску цвета морской волны. На полу валялся раскрытый альбом и кусочек угля. Он любил рисовать. Мог заниматься этим целый день, если его не мучили галлюцинации или приступы депрессии. Несколько самых удачных работ даже повесили в холле санатория, предварительно заключив их в красивые рамы. Джек вошел и закрыл за собой дверь. -Майк, это доктор Льюис. Я пришел поговорить, - сказал он как можно более доброжелательно. На душе было мерзко. Джек никогда не знал, о чем вообще можно говорить с человеком, который совсем недавно чуть не убил себя. И убил бы, если бы его не остановили. -Привет, Джек, - послышался с кровати хриплый голос, почти срывающийся на шепот. Джек подошел к кровати и присел на самый край. Майк повернулся к нему лицом, но продолжал лежать. На щеках лихорадочно горели два красных пятна. Чёрные глаза были влажными, а на искусанных губах – бурые пятна крови. Джек, поборов внутреннюю дрожь, осторожно взял Майка за руку. Бледные, тонкие пальцы. На запястьях болезненно выделяющиеся розоватые полосы. Шрамы. Чёрная футболка скрывала худые плечи. -Как себя чувствуешь? – вопрос прозвучал довольно глупо, но Джек не знал, о чем ещё можно спросить. Майк посмотрел на Джека и истерически хохотнул. -Хреново, если учесть, что мне снова помешали. Молчание. У Джека пересохло в горле. Ветер томно завздыхал, шевеля отросшие волосы на голове Майка. Джек молчал, но Майк видел всё разочарование, всё отчаяние, которое он испытывал. -Супер-док расстроился? – с притворной беспечностью спросил Майк, удивленно вскидывая брови. -Сколько раз я тебя просил.. не называть меня… - Джек устало прижал указательные пальцы к вискам и принялся их массировать. -Помочь? – ехидно поинтересовался Майк, ловя залетевшую вместе с ветром муху. -Я пришёл кое-что важное сказать, - не обращая внимания на злорадство Шиноды, прошептал Джек и удивился: их разговоры всегда были такими – полушепотом. Начиная с той первой встречи у ворот санатория. -И что же? – Майк резко сел, а затем вплотную приблизился к Джеку. Внимательный взгляд двух черных дул в упор. – Станешь меня успокаивать? Снова станешь говорить, что всё наладится? Что я должен жить, да? А я не хочу жить, Джек. У меня нет больше жизни. Ты вроде очень умный человек, а вот простых вещей не понимаешь. Я уже не такой, как раньше. Я изменился. Изменился той осенью, ты же знаешь… ты ведь… знаешь… когда её убили… -Знаю. Но я не могу позволить тебе умереть, - Джек чувствовал горячее дыхание Майка у своей скулы. -Я не умру, Джек. Обещаю. -Правда? – Льюис с подозрением посмотрел на Майка. Слишком легко он сдался. -Правда, - губы Майка были теперь совсем рядом с ухом Джека, и слова проникали в него вместе с теплым влажным дыханием. – Я не умру. Я уже труп. 3 «Тофу», любовь и немного смерти. Часть 1. Будильник на музыкальном центре сработал, выдав какую-то доисторическую песню «Роллингов» эры динозавров. Майкл Кенджи Шинода ещё даже толком не проснулся, а уже силился вспомнить название. Звучавшее подозрительно напоминало «Brown Sugar», но Майк не был уверен. Он вообще никогда не был особым знатоком творчества The Rolling Stones, а Мик Джаггер своим бессмертием наводил на него воистину благоговейный страх. «Роллингов» уже вытеснили «Битлы» с «Hey Jude», а Майк так и не вспомнил названия песни. -Ну и ладно, - пробормотал он себе под нос и, сделав над собой огромное усилие, открыл глаза. Комната плыла, светясь разноцветными пятнами. На поиски очков ушло около трех минут, а вслед за этим мир вокруг наконец-то обрел четкие грани. Стена дождя за окном, казалось, отрезала его квартиру от реальности. Хотелось курить. Майк нашарил в тумбочке измятую пачку «Seven Stars» и медленно, с удовольствием, закурил прямо в постели, размышляя о том, когда и откуда у него появилась эта ужасная привычка. Дождь и эти мысли на время заставили его забыть обо всем остальном. Даже о том, что он не принимал душ без малого месяц и ровно столько же не выходил на улицу. В последние полгода своей жизни Майк понял, что все самые гениальные открытия человечества даже рядом не стояли с таким чудом, как доставка на дом. Ну и Интернет, конечно, тоже стоило бы причислить к ряду чудес. Докурив, он наконец-то поднялся с кровати и, поминутно натыкаясь на различные предметы мебели, а заодно и углы квартиры, направился в ванную. Разглядывая в зеркале свою довольно помятую физиономию, Майк принялся чистить зубы. Затем он приготовил простенький сандвич из того, что осталось в холодильнике и без особого удовольствия съел его, запивая свежезаваренным крепким кофе. Тем временем, дождь и не думал заканчиваться. Он собирался весь вчерашний вечер. Майк несколько раз высовывался в окно и курил, глядя на невыносимо давящее свинцовое небо. Голова Шиноды раскалывалась, и каждая его отдельно взятая внутренность требовала дождя. Иногда ему начинало казаться, что он слышит стук капель. Тогда кисти летели ко всем чертям, респиратор безжалостно отшвыривался в сторону, а Майк несся к окну, быстро открывал его, оставляя на раме масленые отпечатки… но улица неизменно встречала его пронзительной какофонией самых омерзительных звуков города: гудением проводов, шумом проезжающих машин, срабатывающей снова и снова сигнализацией, чьей-то руганью. Чем угодно, но не стуком капель о карниз. Тогда Майк быстро, без особого удовольствия посылал весь мир в весьма отдаленные и неприличные места и возвращался к картине. Ночью он, по заведенной уже традиции, проснулся от собственного вопля ужаса, быстро добавил несколько мазков картине, а потом злой как черт снова уснул с твердым намерением спать весь следующий день. Но дождь и Мик Джаггер разрушили его коварный замысел. Пришлось просыпаться. *** Майк задумчиво смотрит на картину, над которой он работает уже месяц. Последняя для предстоящей выставки. Бурые и чёрные краски. Очередная мразь из его кошмарного сна, которую вскоре искушенная публика станет называть сюрреализмом, постмодернизмом и прочими дешевыми бездушными словами. Целый месяц Майк просыпается посреди ночи в холодном поту и подолгу сидит, подтянув колени к подбородку, наблюдая за отсветами фар, скользящими по потолку и стенам. Месяц. Именно столько эта тварь мучает его. Майку даже не нужно обращаться к Джеку Льюису – дипломированному мозготраху. Он и сам прекрасно знает, что нужно делать, чтобы избавиться от этого кошмара. Нужно нарисовать его. Не упуская ни единой подробности. И Майк рисует, не жалея не сил, не красок. Всё лишь за то, чтобы эта скотина наконец оставила его в покое. Чтобы крепко спать несколько ночей. До тех пор, пока не появиться новый кошмар. И тогда всё начнется заново. Этот замкнутый круг никогда не прерывается. Этот марафон от кошмара к кошмару – и есть жизнь Майка. Но он предпочитает об этом не думать. Лучше просто рисовать то, что пытается сожрать тебя изнутри. Это выталкивает Нечто наружу. Это не позволяет твоим демонам скапливаться в тебе, чтобы в итоге разорвать на части. К тому же, так он гораздо меньше думает о самоубийстве. К тому же, так он гораздо меньше вспоминает о Кэтрин. К тому же, так меньше вероятность снова свихнуться. К тому же, за это неплохо платят. *** На крыльце в красном свете бумажного японского фонаря премило устроился здоровенный толстый кот тигрового окраса. Он дремал, но при любом постороннем шуме тут же открывал желтые глаза и подолгу таращился в темноту. Одному Богу известно, что он там видел. -Шива, - тихонько позвал мужской голос откуда-то из сумрака. Кот вскочил на все четыре лапы и угрожающе зашипел, выгнув спину дугой и распушив хвост. Обладатель голоса вышел из темноты. Он оказался короткостриженным худощавым парнем с пронзительными карими глазами. Из-под завернутых рукавов черной рубашки виднелись татуировки на его запястьях: яркие извивающиеся языки пламени. Шива, поняв, что принял за врага хорошего знакомого, подошел к парню и виновато потерся головой об его ногу, при этом ласково урча. -Вот засранец, - улыбнулся парень, наклоняясь и гладя кота. – Нельзя быть таким жирным и подозрительным одновременно. Шива, будто бы поняв, о чем толкует парень, обиженно надулся как пузырь и, махнув на прощание хвостом, нырнул в темноту. Парень ещё с минуту постоял у крыльца, о чем-то раздумывая, а потом вошел в дом. Из кухни доносились звуки шипящего масла, и пахло чем-то невероятно вкусным. -Амэ! Какого хрена ты снова сидишь с открытой дверью?! – крикнул парень, оставляя у порога ботинки. В маленькой небогатой, но уютной гостиной надрывался старый телевизор. -Честер! – из кухни вышла совсем молоденькая девушка японка. На ней были старые потрепанные джинсы и футболка с диснеевской Белоснежкой. Черные прямые волосы собраны в хвост. Невероятной длины накладные ресницы предавали её блестящим черным глазам ещё более таинственный вид. Щеки разгорелись от долгого пребывания в душной кухне. – Ты сегодня опять рано. -А ты опять без лифчика, - констатировал Честер, ухмыляясь. Амэ и не думала смущаться. -Можно подумать, тебя это волнует, - с вызовом сказала она. -Точно, совсем не волнует, - засмеялся Честер. – Сейчас меня больше всего волнует мой желудок. Знаешь ли, в нём образовался вакуум. -Ва… что? – комично нахмурившись переспросила Амэ – её английский всё ещё оставлял желать лучшего. -Ну в общем, уж очень жрать охота, - с улыбкой объяснил Честер, протискиваясь мимо девушки на кухню. – Что у нас сегодня на ужин? -Вчерашний суп мисо, жаренные овощи с рисом и салат из морской капусты и тофу. -Тофу? – теперь пришла очередь Честера переспрашивать. – Это ещё что? -Соевый творог… ты его уже ел и не раз, - объяснила Амэ, раскладывая рис в специальные миски. -Не знал, что он так называется… - сказал Честер, помогая девушке накрывать на стол. – Тофу… - ещё раз задумчиво повторил он. – Красиво. -В нашем языке всё красиво, не то, что в вашем противном английском, - заметила Амэ. -А зачем же ты тогда его учила? – насмешливо спросил Честер, наливая себе суп мисо. -Ну как зачем… чтобы клиентов лучше понимать… ты знаешь, кто-то другой может и скажет, что в нашей профессии не обязательно много понимать, но это не так. Ведь клиент должен объяснить, чего именно он хочет. Некоторые мужчины такое говорят, что мне приходится в словарь лезть за переводом. Жуть. И вообще, если бы я не выучила ваш язык, мы бы с тобой сейчас не разговаривали. -Но это не помешало бы тебе обалденно готовить, - заметил Честер. Амэ самодовольно улыбнулась. За окном загрохотало. «Неужели снова будет дождь?» - подумал Честер, вспомнив грандиозный утренний ливень. На душе было как-то невыносимо тяжело. -Не люблю дождь, - сказал он вдруг. -Ага. Не любишь. А всё равно дружишь с дождем (Амэ – с японского дождь), - улыбнулась Амэ. Честер печально улыбнулся в ответ. Появилось острое желание убить одиночество, смешавшись с толпой и напившись до беспамятства. В кухню бочком пролез Шива. Начался дождь. *** -Чувак, я просто не верю своим ушам! Ты закончил картину?! – послышался из трубки радостный голос. -Да, Роб. Не вижу в этом ничего удивительного, - ответил Майк, сидя в позе лотоса перед холстом и прижимая плечом телефонную трубку к уху. В руках – наполовину пустой бокал с неразбавленным виски. Старая выцветшая футболка в пятнах краски. Краска на щеках, на босых ступнях. И безумно измученный печальный взгляд. -Шутишь?! – возмутился Роб. – Ты торчал дома целый месяц с этой своей работой! Целый месяц! Это просто не в какие ворота, чувак! Но вот ты наконец закончил! И тебе, блин, хватает наглости утверждать, что в этом нет ничего удивительного?! Да я тебя убью при встрече! -Давай. Этим ты окажешь мне огромную услугу, - устало заявил Майк, до конца не осознавая, шутит он или говорит серьёзно. -Ого! Да у нас объявился юморист! – хохотнул Роб. – Я заеду за тобой через полтора часа. Мы должны всё это дело непременно отпраздновать, слышишь? -Но… - начал было Майк. -Нет, нет, нет! – затараторил Роб. – И слышать ничего не хочу! У тебя полтора часа! -Ладно, - сдался Майк, отхлебывая виски из стакана. -Высший класс! – обрадовался Роб. – Хороший мальчик! До встречи! И.. Майк…? -Что? -Оденься поприличней, а? И прежде чем Шинода успел ответить на этот возмутительный выпад, коварный Роб повесил трубку. Поприличней. Майк стыдливо посмотрела на свою грязную футболку и заношенные домашние треники. Это будет не так легко. *** Майк основательно вымылся и побрился, после чего с трудом узнал себя в зеркале. Он быстро надел первые попавшиеся «Левисы». Отыскав в шкафу любимую зеленую рубашку, он долго разглядывал её, будто за месяц успел забыть, как выглядит какая-то другая одежда, помимо футболок. Также продолжительно он осматривал наручные часы, которые раньше носил каждый день, снимая только на ночь. Одевшись, он критически оглядел свое отражение в зеркале. Чего-то не хватало. Пометавшись перед раскуроченным шкафом, Майк наконец извлек оттуда то, что искал: черный пиджак. Последними в ход пошли какие-то духи, едва начатые. Майк не знал, откуда у него эти духи появились, но пахли они приятно, так что он, не долго думая, вылил на себя полфлакона. Пусть Роб порадуется. Закончив собираться, Майк посмотрел на часы: уложился в 50 минут. Он вошел в мастерскую и, включив свет, ещё раз посмотрел на картину. -Минус кошмар, - пробормотал он себе под нос. Снова пошел дождь. От мягкого вкрадчивого шелеста капель за окном, у Майка появилось странное ощущение пустоты. Он будто был совершенно опустевшей древнегреческой амфорой, брошенной невесть где, невесть кем и невесть когда. До приезда Роба оставалось полчаса с хвостиком. Роб. Роберт Грегори Бурдон был единственным другом Майка. Единственным, кто продолжал общаться с ним после того, как Шиноду выписали из лечебницы. Роб всегда был рядом, поддерживал, но никогда не требовал ничего взамен. Он знал, как тяжело было Майку даже спустя два года после смерти Кэт. Но его поддержка не заключалась в банальном «Всё будет хорошо». Роб никогда не напоминал Майку о Кэтрин, о его болезнях и попытках суицида. Никогда не успокаивал его и не жалел. Роб отличался от всех остальных тем, что чётко понимал: если говоришь человеку, что всё будет хорошо, значит, лишний раз напоминаешь ему о том, что всё на самом деле плохо. Поэтому Роб общался с Майком в своей совершенно обыденной издевательски-юмористической манере. А когда у Шиноды случалась очередная депрессия, Роб просто был рядом со всеми своими шутками, невероятными историями, достойными барона Мюнгхаузена и неистощимым запасом хорошего настроения. И Майк действительно был ему за это очень благодарен. Увлеченный своими мыслями, Майк не сразу понял, что кто-то уже довольно долго и настойчиво жмёт на кнопку звонка. Он ринулся в прихожую. -Мог бы и в другой раз самоудовлетворением заняться, а не перед моим приходом, - язвительно сказал Роб – веселый парень, немного моложе Майка. – Это, значит, называется поприличнее, да? А очки тебе зачем? Трудно было линзы надеть, да? – он, морщась, оглядел Шиноду с ног до головы, а потом притворно зевнул. На самом Робе красовался роскошный черный костюм. -Ты невыносим, - констатировал Майк, выходя из квартиры и запирая её на ключ. – Мистер Гламур, чёрт тебя дери. -Лапуля, - нарочито сладким голоском пропел Роб. – Расслабься. Мы идём тусовать. На вот.. специально захватил для тебя из коробки с печеньем, - и он протянул другу крохотный свиток, перевязанный красной нитью. -Это что ещё за фигня? – нахмурился Майк, воззрившись на кусочек бумаги. -Шинода, ты идиот. У тебя что, не было детства? Это предсказание! Из «Печенья судьбы»! Твоё будущее!.. Никакого воображения! Мрак! А ещё художником называется. Они быстро вышли на улицу и под проливным дождем побежали к машине Роба. Забравшись в машину, Майк развернул свиток. -Ну что там? Чтотамчтотамчтотам? – затарахтел Роб, наклоняясь к Майку и пытаясь разобрать, что написано в предсказании. Майк молча открыл окно и выкинул туда бумажку. -Чушь. Поехали, Робби. Предсказание гласило «Сегодня ты найдёшь то, чего тебе не хватало». Часть 2. Чёрная блестящая «Митсубиси Скайлайн» остановилась возле клуба. Над входом всеми цветами радуги переливались неоновая вывеска «Заводная Птица» и огромный логотип: силуэт птицы с заводным ключом в спине. Несмотря на дождь, который никак не прекращался, у клуба толпилось множество людей. Они были совершенно разными, но всех их объединяло одно желание: непременно попасть именно этим вечером именно в это место. Видимо, никто не хотел сидеть дома в такой дождливый вечер: слишком много ненужных мыслей и воспоминаний всплывало на поверхность. Другое дело ощутить себя частью чего-то целого, большого, шумного и неугомонного. Поставить блок на чувства. Но огромный секьюрити был далеко не так благосклонен, как всем хотелось бы. Он решительно и непреклонно отказывал всем, кого не было в каких-то магических списках, которые всегда составлялись неизвестно по какому принципу и неизвестно кем. -Нас же не пустят, - заныл Майк, разглядывая из запотевшего окна машины пеструю толпу у входа. Роб выключил радио и ухмыльнулся. -Мальчик мой, не забывай, с кем ты пришёл! – самодовольно произнес он. – С самим Робертом Бурдоном Великолепным. К тому же, нельзя себя так недооценивать, - добавил Роб уже серьёзно. – Ты ведь довольно известный и подающий надежды молодой художник. В заведениях типа этого твоё присутствие будет восприниматься как манна небесная. -Если честно, мне уже не хочется туда идти, - сказал Майк. Слова дурацкого предсказания никак не выходили у него из головы. Отчего-то появилось волнение. -Хватит ломаться, Майки, - Роб похлопал его по плечу и подмигнул. – Сегодня твой вечер. Идём и оторвемся на всю катушку. *** Честер и Амэ стояли в невообразимо огромной толкучке у входа в клуб «Заводная Птица». На Амэ был лёгкий чёрный плащ, а под ним короткое платье цвета индиго без бретелек. Длинные волосы были распущены, скрывая её маленькие плечи. На изящных ножках красовались туфли на шпильке. От колена до щиколотки её правую ногу обвивал угрожающего вида дракон – татуировка в японском стиле. На щёки падала тень от ресниц. Честер был в своей любимой обтягивающей чёрной водолазке, красиво подчёркивающей бледность его лица и рук. Джинсы, по мнению Амэ «ужасно узкие для парня», сидели на нём отлично. Оптические очки, хоть и были в стильной оправе, никак не вязались с образом в целом. Музыка внутри грохотала так, что, казалось, её было бы слышно даже на Марсе. Дождь никак не кончался. Все с интересом глазели на колоритную парочку, так жаждущую попасть в клуб. Честер, похлопав себя по карманам, выудил оттуда мятую пачку «Мальборо» и с удовольствием закурил. -Честер? – вопросительно сказала Амэ и, невинно захлопав ресницами, посмотрела на друга. -Ты бросаешь, - ответил беспощадный Честер, выдыхая дым прямо перед её личиком. Амэ нахмурилась. -Не понимаю, чего мы тут стоим? Нас не пустили, так чего мы ждём? – запричитала она, недовольно озираясь по сторонам. – Я хочу домой. -Постоим ещё немного. Дома скучно, а здесь хоть народ, шумно. Я всё равно спать не хочу, да и не усну, наверное, уже. К тому же, ты так вырядилась. Неужели, всё напрасно? -Baka! (с японского – дурак) – Амэ снова надулась. -Hai (да), - улыбнулся Честер. – Не обижайся, знаешь же, что я просто не умею делать комплименты. Но Амэ его уже не слушала. Она смотрела куда-то в дождь. Глаза её загорелись нетерпеливыми искорками, как у охотника, напавшего на след. Честер проследил за её взглядом. Она смотрела на выходящих из чёрного «Митсубиси Скайлайн» парней: первый – типичный франт, наряженный по последней моде, с идеальной причёской и широченной, от уха до уха, голливудской улыбкой, а второй – какой-то странный: явно азиат, но не чистокровный; чёрный пиджак поверх рубашки цвета зеленого бутылочного стекла, взъерошенные волосы и очки в устаревшей оправе. В отличие от своего блистательного друга, держащегося уверенно и даже пафосно, парень-азиат, выйдя из машины, сразу как-то сжался, будто ему хотелось провалиться сквозь землю. Его привычка скромно опускать глаза вызвала у Честера улыбку. Это выглядело очень забавно и мило, придавая парню какой-то особенный шарм. -Asoko wa! Hansamuna otokonoko des yo! - заверещала Амэ, не заметив, как в пылу перешла на японский. Она схватила Честера за рукав водолазки и восторженно потянула на себя. -Да-да, а теперь скажи по-человечески, потому что я нихрена не понял, - зашипел Честер, которого всегда раздражала привычка Амэ так резко переключаться на родной язык и произносить на нём целые предложения. -Я сказала, посмотри, какой там симпатичный мальчик! – нетерпеливо перевела Амэ, которую в свою очередь раздражало то, что её лучший друг не знает японского. -Азиат? Да, действительно ничего. -Да я не про того дурацкого японца-полукровку! – Амэ посмотрела на Честера взглядом, который мог означать только «ты-ужасный-идиот-какую-же-глупость-ты-сейчас-сказал». – Я про его друга! Шикарный гайджин! -У тебя совсем нет вкуса, - засмеялся Честер. – Как сорока, честное слово. Ведешься только на всё блестящее. -Молчать, - скомандовала Амэ, поправляя волосы. – Пошли. Мы сегодня попадём в этот клуб, я тебе обещаю. -Чего? Никуда я не пойду, - возмутился Честер, но Амэ, не обращая внимания на протесты, схватила своей маленькой ручкой руку Честера и потащила его за собой навстречу «дурацкому японцу» и «шикарному гайджину». *** Выйдя из машины, Роб тут же одарил каждый миллиметр вокруг себя обольстительной улыбкой. Казалось, он улыбается персонально каждому стоящему у клуба. Рядом с ним Майк внезапно почувствовал себя бесплатным и не очень качественным приложением. Чем ближе они подходили, тем меньше Майку хотелось внутрь. Тут Роб схватил друга за рукав пиджака и замедлил шаг. Майк растерянно посмотрел на него. -В чём дело? – он непонимающе смотрел на Бурдона. -О, Майк, - закатывая глаза и делая вид, будто сейчас упадет в обморок, прошептал Роб. – Это просто невероятно! Это высший класс! Им навстречу двигались двое: расфуфыренная, ничем, по мнению Майка, непримечательная японка и высокий худой парень с насмешливым взглядом, сверкающим за стёклами очков. Его ухмылка выглядела весьма угрожающе и опасно и явно не сулила ничего хорошего. Парень шел с плохо скрываемой неохотой. Точнее, девушка буквально насильно тащила его за собой. -Какое чудо, - натянув лучшую из своих улыбок и пытаясь загипнотизировать ею японку, проговорил Роб. – Она просто волшебна! Я влюблен! Майк посмотрел на Роба взглядом, который мог означать только «где-то-я-уже-это-слышал-раз-эдак-двести» и тяжело вздохнул. Парочка явно направлялась к ним. -Как я выгляжу? – процедил сквозь зубы Роб, не меняя выражения лица и не глядя на Майка. -Полный шарман, - подражая щебетанию Роба, произнёс Шинода. – Высший класс! -Да ты просто завидуешь, задница! – всё также лучезарно улыбаясь, прошипел Роб. До столкновения оставались считанные секунды. Три. Два. Один. Зеро. -Добрый вечер! Извините за беспокойство! Меня зовут Амэ, а это Честер, – Амэ, решив играть по крупному, нарочно усилила свой акцент и вдобавок ко всему традиционно поклонилась Робу, а потом, уже менее охотно, Майку. Честер чуть не задохнулся, пытаясь сдержать смех. Амэ сердито пихнула его локотком в бок. Чес, совершив над собой нечеловеческое усилие, принял серьёзный вид и, многозначительно посмотрев на Майка, которого, видимо, тоже развеселила актёрская игра Амэ, произнес: -Привет. Майк кивнул, потупившись. А Роб, приветствуя Амэ, собрал все свои запасы очарования и произнес невероятно запутанный комплимент. Честер же получил от него лишь не отличающееся теплотой рукопожатие. -Я его явно не интересую, - шепнул Честер Майку на ухо, пока Амэ объясняла Робу, что им очень хотелось бы попасть в клуб, но их, к сожалению, нет в списках гостей и бла-бла-бла. Майк в ответ улыбнулся и почувствовал, как его щеки предательски покраснели. Что-то в этом парне его сильно смущало. -Милая, это не проблема! – ворковал тем временем Роб, галантно поддерживая Амэ под руку и увлекая её за собой ко входу. Майк и Честер обреченно плелись за ними, то и дело поглядывая друг на друга. – Мы скажем, что ты сестра Майка, а этот парень – твой друг. Вас обязательно пропустят! -Сестра? – Амэ оглянулась и посмотрела на Майка так, будто пыталась определить, сгодится ли он на роль её брата. -Ну да, сестра. Приехала погостить из Японии. -Не думай, что мне это так нравится, сестренка. Всего на один вечер, но всё-таки нам придётся породниться, - съязвил Майк. -Watashi mo kore ga kirai des! (И мне это тоже не нравится!) – с презрением посмотрев на Майка, пробурчала Амэ. – Baka! -Ame-san! Haji o shiranaika! (Госпожа Амэ! Как вам не стыдно! – *Майк использует очень, я бы даже сказала крайне вежливую форму*) – засмеялся Майк. -Господи, это просто невыносимо, - вздохнул Честер. – Теперь их двое. Все дружно расхохотались. *** Мерцающий свет слепил глаза, музыка оглушала. Улыбки и слова сыпались отовсюду. Тела, руки, музыка, алкоголь, мерцание – всё сливалось воедино, создавая ощущение праздника, длящегося вечность. Люди, действительно похожие на заводных птиц, без устали танцевали, напивались, смеялись, разбивали друг другу сердца и лица. Казалось, так было и будет всегда. Даже лет через двести они по-прежнему будут этим заниматься. Только бы не останавливаться. Только бы не чувствовать себя одинокими в оглушающей тишине стен квартиры. Только бы заряд никогда не кончался. Роб и Амэ были уже где-то в самом сердце танцпола. Поначалу Майк видел, как девушка жмётся к Робу, соблазнительно двигая бедрами, но потом вовсе потерял их из виду. Они смешались с толпой и растворились в ней. -Выпьем? – прокричал Честер Майку. Из-за громкой музыки они едва могли слышать друг друга. Майк кивнул, и парни направились к бару. Майк заказал «Кровавую Мэри». Честер не стал изощряться и попросил водки с тоником. В конце концов, он пришел сюда напиться. К тому же, напиваться в приятной компании всегда приятно вдвойне, а Майк Честеру определенно нравился. Некоторое время они просто пили, не говоря друг другу ни слова. Первым решился нарушить молчание Честер. -Чем занимаешься в жизни? – спросил он. -Что? – не услышал Майк. Честеру пришлось сесть поближе. -Я спрашиваю, чем ты занимаешься? Ну, работаешь где? – повторил он. – Твой друг там на проходной сказал, что ты известный художник. Это правда? -Ааа… - Майк закивал, показывая, что понял вопрос и залился краской. – Да, я художник. Но не такой уж и известный. -Ну, видать, достаточно известный, чтобы без разговоров пропустили в такой мажорный клуб да ещё и с подозрительными личностями вроде нас с Амэ, - ухмыльнулся Честер, заказывая новую порцию водки. Майк сделал вид, что не расслышал. -А ты чем занимаешься? – спросил он в свою очередь. -Я тоже в какой-то степени художник, - ответил Честер. – Делаю татуировки. Видел дракона у Амэ на ноге? Это моих рук дело. -Здорово! Наверное, интересная работа! Рисовать на коже! – загорелся Майк. Он обожал говорить обо всём, что было хоть как-то связано с рисованием. И когда разговор заходил о чем-то подобном, Шинода тут же терял свою обыкновенную сдержанность. -Не знаю, не сказать, чтобы я был в восторге, - пожал плечами Честер, доставая из кармана сигареты. – Куришь? – он протянул пачку Майку. -Курю, но редко, - Майк виновато улыбнулся. – Так сказать, в зависимости от настроения. -Сегодня не то настроение? – с хитрой ухмылкой спросил Чес, закуривая и пряча сигареты в карман. -Точно. -Ну, значит покурим вместе как-нибудь в другой раз, когда будет настроение, - подмигнул Честер, который был уже слегка под мухой. – А что привело сюда, в клуб? Празднуешь или просто решил развеяться? -Праздную, - ответил Майк. – Сегодня закончил последнюю картину для выставки. Позвонил Робу, рассказал. Вот он и решил, что нужно непременно отметить. А ты? Честер задумался на целую минуту. Майк уже начал нервничать из-за затянувшейся паузы, но Чес вдруг заговорил. -А я просто так пришёл. Не люблю в дождь сидеть в четырех стенах, становится не по себе, - он внимательно посмотрел на Майка, затушил окурок и продолжил. – Тебе знакомо ощущение, когда то, что долго и тщательно прятал, хоронил в себе, где-то в глубинах своего сознания, вдруг начинает вылезать наружу? Типа, ты этого не хочешь, а оно лезет и всё тут. Знакомо? -Да, - выдохнул Майк. -Так вот, когда идёт дождь, у меня всегда так. Шкаф со скелетами распахивается настежь, а закрыть его обратно просто не получается, если сидеть одному в тишине и унынии. Обязательно нужна толпа. Шум всякий. -Мир существует в двух состояниях: когда идёт дождь и когда нет, - сказал Майк, серьёзно глядя Честеру прямо в глаза. – Где-то между ними пролегает граница. Видимо, ты эту границу очень остро чувствуешь. -Вот это да, - Честер с восхищением уставился на Майка. – Отлично сказал. -Это не я сказал, - засмеялся Майк. – В книжке какой-то прочитал. Правда, уже не помню, как называлась. -Неважно, всё равно здорово, - отмахнулся Честер. – Майк? -Чего? -Давай напьёмся так, чтобы до беспамятства, а? – сказал вдруг Честер совершенно серьёзно. – Очень хочется с тобой напиться. Ты такой странный. Майк растерялся, не понимая, шутит Честер или нет. -Соглашайся, - подмигнул Чес. – Я кому попало напиваться с собой вместе не предлагаю, обычно вообще делаю это один. -Давай, - немного подумав, ответил Майк. – Раз уж мне выпала такая честь, грех отказываться. Они засмеялись и заказали ещё выпивки. Часть 3. I think I'm drowning Asphyxiated I want to break the spell That you've created You're something beautiful A contradiction I wanna play the game I want the friction You Will be the death of me Yeah, you Will be the death of me С трудом пробираясь через весь танцпол к выходу, Майк задыхался. Потные тела окружали его со всех сторон, музыка въедалась в самую сердцевину мозга, вызывая головную боль. Он где-то оставил свой пиджак, но сейчас этот факт интересовал его меньше всего. Хотелось немедленно глотнуть свежего воздуха. Честер шел сзади, то и дело отставая. Наконец они оказались снаружи и смогли вздохнуть полной грудью. На улице было мокро и довольно холодно, но дождь уже закончился. В голове у Майка всё плыло. Он явно перепил. Честер, хоть и почти не шатался, тоже выглядел довольно пьяным: прищуренные глаза подернулись дымкой. Майк попытался вспомнить, сколько и чего они выпили; сколько сейчас времени; где носит Роба и Амэ. Попытался, но не смог. Мозг расслабился настолько, что совершенно отказывался думать. Майк тяжело припал к стене и закрыл глаза. Музыка отдавалась в ушах гулким эхом. Честер опять курил. Когда Майк открыл глаза, он увидел горящий оранжевым огонек сигареты и мягкий взгляд бархатных глаз Честера. -Я обалденно пьяный, - еле ворочая языком, проговорил Шинода. Слова давались ему нелегко. -Да, - выдохнул Честер, подойдя вплотную к Майку. – Я тоже, - брошенная в сторону сигарета очертила в воздухе красивую дугу из оранжевых искр. Майк, ничего не соображая, немного подался вперед. Честер уткнулся носом в его шею и медленно, с удовольствием втянул запах. -Самый классный пот из всех, что мне приходилось когда-либо нюхать, - пробормотал он. Майк разразился пьяным хихиканьем. Он ловил отголоски дыхания Честера у себя на шее и чувствовал, как его пробирает сладостная дрожь. Он уже ничего не слышал. Только вдох. Выдох. Вдох. Выдох. А затем внезапно его будто ударило током: Честер прижался к его шее губами. Майк хотел что-то сказать, но захлебнулся новой волной накативших чувств, которые были раз в сто сильнее и приятнее, чем предыдущие. Он обнял Честера, удивившись, каким тот оказался худым на ощупь. Талия была тонкой и изящной. Майк чувствовал ладонями жар, исходящий от кожи Честера даже через тонкую ткань водолазки. -Майк, - только и шепнул Честер, крепко прижимаясь к Шиноде всем телом. Они стояли, обнявшись, а Честер бесстыдно облизывал шею Майка. Мимо несколько раз проходили какие-то люди, но этим двоим было наплевать. Они были слишком пьяны и увлечены друг другом. Где-то очень глубоко в подсознании Майк, конечно, понимал, что творит что-то невообразимое и совершенно для него несвойственное. Но алкоголь и горячий язык Честера заставляли его забыть обо всем на свете. А потом мир вокруг взорвался: их губы соприкоснулись. Майк даже не понял, по чьей инициативе это случилось: Честера или его собственной. Всё было неважно. Время остановилось. Звуки затихли. Цвета померкли. На вкус Честер был как крепкие сигареты и дорогая выпивка. У Майка подкашивались ноги, и он был рад, что может опереться о стену. Он нетерпеливо, как преступник шарил по телу Честера, а тот только тихонько вздыхал от удовольствия. Но вдруг всё внезапно кончилось. Тепло куда-то пропало, и Майк почувствовал, что он сползает вниз по стенке. Еле удержавшись на ногах, он ошалело уставился на отошедшего от него Честера, явно что-то задумавшего. Он вдруг почувствовал себя ужасно глупо: стоять вот так, с выпирающей через тонкую ткань джинсов эрекцией и искусанными губами. -Пошли, - на лице Честера играла возбужденная, пьяная и совершенно безумная улыбка. -Куда? – прохрипел Майк, не узнавая своего голоса. -Танцевать, - ответил Честер и, прежде чем Майк успел одуматься, скользнул внутрь клуба. *** Майк ввалился в клуб, совершенно ничего не соображая. Тепло от прикосновений Честера всё ещё обжигало его. Щёки раскраснелись. Возбуждение не проходило. Казалось, он оглох, потому что совершенно не слышал музыки. Только странный нарастающий гул. В таком состоянии разыскать Честера в огромной толпе танцующих было совершенно нереально, но Майк, к собственному удивлению, почти сразу нашел его взглядом. Честер танцевал неподалеку от диджейского пульта. Майк был так зачарован этой картиной, что не мог сдвинуться с места: плавные кошачьи движения Честера гипнотизировали его. Шиноде казалось, что он видит всё в замедленной съемке. Тут Честер заметил его: внимательный и хитрый взгляд сверкнул из-за стекол очков словно молния. Губы беззвучно произнесли: «Танцуй», и он задвигался быстрее, полностью отдаваясь ритму. Опомнившись, Майк ринулся к Честеру, шатаясь и бесцеремонно расталкивая всех на своем пути. Это небольшое расстояние показалось ему бесконечным. Но вот они снова рядом: Майк приблизился, резким движением притянул к себе Честера и почувствовал, как ему в бедро уперлась эрекция. Честер был возбужден до предела. Впрочем, как и сам Майк. Со стороны было непонятно, что у этих двоих: слишком чувственный танец или прелюдия. -Я хочу тебя, - зашептал Майк, ужасаясь собственным словам. Честер развратно улыбнулся и повлек Майка за собой. Через несколько минут они уже были в чил-ауте. Повалив Честера на мягкий диван, Майк жадно целовал его. Руки скользнули под водолазку, неуверенно лаская разгоряченное тело. -Майк, подожди, - проговорил Честер, пытаясь отстраниться. Но Майку напрочь снесло крышу: он и сам был бы рад остановиться, но почему-то не мог. Его рука неловко расстегнула ремень джинсов Честера и проникла внутрь. -Ох, чёрт, - Честер закусил губу и тихонько застонал. Тонкие пальцы, трепеща, оттянули резинку боксеров. Майк почувствовал обжигающее тепло, исходящее от плоти Честера. -Майк, тут полно народу. Ты пьян. Прекрати, - Честер готов был убить сам себя за эти слова. Ему конечно было плевать на всех, но он уже понемногу начал трезветь, а потому понимал, что Майк не совсем осознает, что творит и потом может об этом пожалеть. Честер знал: с парнями такое часто бывает. Напьются, трахнуться с ним, а на утро выясняется, что они ничего не помнят, и вообще у них девушки, жены и всё такое. В итоге всё заканчивается разочарованием, смущенным взглядом и фразой: «Давай считать, что между нами ничего не было». После всего этого он всегда чувствовал себя использованным. Но Честер не хотел снова так обжечься: Майк нравился ему по-настоящему. Что-то яркое вспыхнуло в его сердце, когда он только увидел Шиноду, вылезающего из машины. – Я не хочу потерять тебя на следующее утро, - мягко прошептал он. Майк, прислушавшись, остановился. Широко открытые чёрные глаза. Два горящих пятна на щеках. -Прости, - пьяно пробормотал он. – Не знаю, что на меня нашло. Честер улыбнулся, поправляя на себе водолазку. Он внезапно почувствовал дикую усталость и опустошенность. Возбуждение постепенно проходило, оставляя после себя лишь неприятную боль в нижней части живота. -Мы обязательно продолжим потом, когда ты будешь трезв, - шепнул он, наклонившись к самому уху Майка. – Если, конечно, захочешь. *** Майк открыл глаза. Рука привычно потянулась к тумбочке, чтобы найти очки, но очков не оказалось. Впрочем, не было и самой тумбочки. Вместо неё рука Майка нащупала чью-то прохладную кожу. -Что за… - Шинода приподнялся на локтях и стал крутить головой в разные стороны словно крот, только что вылезший из своей норы. По очертаниям места, в котором он проснулся, Майк смутно догадывался, что это совсем не его квартира. К тому же, судя по всему, он лежал не на кровати, а на полу. По левую сторону от него, как раз там, где по идее должна была находиться тумбочка, кто-то засопел и задвигался. -Майк… - произнес сонный голос. – Ты уже проснулся? -Ага, - осторожно произнёс Майк, начиная припоминать. – Честер? Это же ты? Послышался смех. Затем на Майка надели очки, и он наконец смог нормально видеть. -Доброе утро, - с улыбкой произнес Честер. – Как самочувствие? -Хмм, - неопределенно потянул Майк, ощущая, как ужасно у него болит голова. - Так себе. Что-то было не так, но Майк никак не мог понять, что именно. Внезапно, до него дошло: он был в одних джинсах. Рубашка куда-то таинственным образом исчезла. Честер тоже был обнажен по пояс. На предплечьях и запястьях у него обнаружились мастерски выполненные и очень красивые татуировки. Они действительно лежали на полу на старом футоне. -Одежда вся пропиталась потом, - объяснил Честер как ни в чем не бывало, будто он умел читать мысли. – Я закинул твою рубашку в стиральную машину. Надеюсь, ты не против? -Ээ.. не против, - ответил Майк. – А где это мы? Он огляделся по сторонам: маленькая комната с бирюзовыми обоями. Из мебели только низкий столик в японском стиле, стоящий посередине и небольшой шкаф, вделанный в стену. Чёрно-белые шторы были плотно задёрнуты. В углу стояла большая картонная коробка, а рядом с ней лежал раскрытый лэптоп. -У меня дома, - сказал Честер, поднимаясь с футона. – Вчера в клубе ты отчаянно просился ко мне в гости, вот я тебя и привез. -Правда? – вспыхнул Майк. И, чтобы сменить тему, быстро добавил. – Который час? -Четыре утра или что-то около того, - Честер раздвинул шторы. За окном только начал заниматься рассвет. Ночное небо постепенно выцветало. Редкие звезды тускнели. – На вот, надень пока твоя не высохла, - он порылся в шкафу и, вытащив оттуда одну из своих футболок, бросил её Майку. -Она же голубая, - Майк посмотрел на Честера взглядом «неужели-ты-хочешь-чтобы-я-это-надел». -Не будь занудой, - рассмеялся Чес. – Очень красивый цвет. Тебе пойдёт. Майк натянул на себя футболку и тоже встал. Их взгляды встретились. Каждого мучил какой-то вопрос. -Ладно, - первым сказал Честер. – Валяй. Спрашивай. -Что? – не понял Майк. -Я же вижу, ты хочешь спросить, - подбодрил его Честер. – Сначала ты, а потом и я. -Окей, - сдался Майк. – Ночью… здесь… между нами что-нибудь было? -Нет, - Честер подошел к Майку. – Когда я привел тебя сюда, ты сразу вырубился. Ничего не было, - он провел пальцами по его подбородку и добавил. – К сожалению. Майк смущенно опустил глаза, но не отстранился. -А теперь я спрошу. Можно? – и не дождавшись согласия, Честер задал вопрос, мучавший его на протяжении всего того времени, пока он наблюдал за спящим Майком. – Ты помнишь, что вчера случилось? У Майка внутри все сжалось. Конечно. Ему хотелось кричать. Хотелось рассказать, что он помнит каждый поцелуй, каждое прикосновение. Помнит, какая приятная у Честера на вкус кожа. Сказать, что он хочет продолжить. Что он ничего не боится. Он чувствовал, как внутри него всё горит. Миллиарды бабочек в животе копошились, причиняя сладкую боль. Это было давно забытое и, казалось бы, похороненное навсегда чувство. Но Майк снова его испытывал. Спустя столько времени. Он хотел жить. Кажется, теперь он понимал, что означало то предсказание. Столько всего хотелось сказать, и поэтому Майк молчал, не в силах вымолвить ни слова. -Не помнишь? – разочарованно выдохнул Честер, не зная, как ещё ему воспринимать молчание Майка. Вместо ответа Шинода взял в руки лицо Честера и внимательно посмотрел на него. -Закрой глаза, - тихо попросил Майк. Немного поколебавшись, Честер подчинился. Майк, не выпуская его лица, нежно поцеловал его веки. Сначало одно. Потом – другое. Ресницы Честера задрожали. Проделав это, Майк перешел к щекам и носу. Честер подался вперед, ощущая на своем лице влажное дыхание Майка и прикосновения его мягких губ. Чес хотел что-то сказать, но Майк остановил его: -Чшш, - мягко шепнул он и, прежде чем Честер успел опомниться, Шинода поцеловал его в губы. Сначала неуверенно, робко, будто проверяя, тот ли самый это Честер, который был вчера. А затем требовательно. Настойчиво. Глубоко. Нетерпеливо. Этот горько-сладкий поцелуй длился, казалось, вечность. Руки Майка скользили по гладкой коже Честера, исследуя каждый миллиметр его тела. У Честера кружилась голова. Ноги моментально стали ватными, и он уже с трудом держался на них. Через несколько секунд они были уже на футоне. Чувствуя разгорающееся внутри желание, Честер стянул с Майка футболку и принялся расстёгивать его джинсы. Майк был занят тем же. Наконец, когда джинсы были отброшены в сторону, они смогли по-настоящему ощутить друг друга. Кожей к коже. Майк развел руки Честера в стороны и медленно стал целовать его в шею. -Майк, - шептал Честер, тяжело дыша. Удовольствие било его словно электрические разряды разной мощности: от слабого до смертельного. – Майк… Майк осторожно провел языком по левой ключице Честера, и тот выгнулся под ним, постанывая. -Кажется, я теперь знаю твое слабое место, - с улыбкой прошептал Майк ему на ухо. -Сейчас и твоё отыщется, - выдохнул Честер и, не дав Майку возможности среагировать, просунул руку в его намокшие от смазки боксеры. – Что скажешь на это? Майк, задохнувшись, прижался к Честеру, отдавшись захлестнувшим его ощущениям. Через несколько минут сладкой пытки он больше не мог терпеть. -Чес, - прошептал он, целуя Честера в плечо. – Я… Он не нашел слов, но Честер понял его. Он осторожно помог Майку перевернуться на живот. -Всё будет нормально, - выдохнул он ему в затылок и принялся медленно целовать покрывшуюся капельками пота спину, одной рукой поглаживая ягодицы, а другой водя по напряженной плоти Майка. Несколько минут боли, но какой сладкой. Майк, зажмурившись, тяжело дышал и выгибался, нижней частью тела подаваясь навстречу Честеру. Движения, сначала медленные и осторожные, постепенно стали резкими и необузданными. Стоны обоих гулко отдавались в четырех стенах комнаты. Футон, казалось, насквозь вымок от пота и смазки. Бешенный ветер, распахнув окно, ворвался в комнату, холодя разгоряченные тела. Майк почувствовал, как по телу прошел мощнейший заряд удовольствия. Не в силах больше сдерживаться, Честер тоже кончил. Он громко вскрикнул и, прижавшись лицом к спине Майка, застонал. Через минуту они лежали рядом, совершенно обалдевшие от всего только что испытанного и не могли даже пошевелиться. -Майк, - Честер охрип и с трудом ворочал языком. – Ты же не уйдёшь? -Куда? – прошептал Майк. – Я теперь твой. Ветер гулял по комнате, словно бы хозяин. *** Шесть утра. Небо затягивали пепельные тучи, и ветер без устали гнал их куда-то на край света. Земля была чёрной, холодной и мокрой. Птицы носились туда-сюда с резкими криками. У старого дома с японским фонарем на крыльце остановилась «Митсубиси Скайлайн». Дом взирал на окружающий его мир пустыми чёрными глазницами. Из машины вышли Амэ и Роб – сонные и усталые. Девушка прислонилась к открытой дверце и, обхватив плечи руками, поежилась. Роб встал рядом и, выудив из кармана пачку сигарет, задумчиво закурил. Некоторое время они молчали. -Мне пора, - решилась первой нарушить тишину Амэ, наблюдая за сигаретным дымом, плывущим между ними. Роб внимательно посмотрел на неё, словно не совсем понял смысл сказанного. А потом медленно, как во сне, покачал головой. Быстрый поцелуй, больше похожий на формальность, и Амэ решительно зашагала к дому. На крыльце курили Честер и Майк – босые, в одних футболках, несмотря на противный холод. -Амэ, любовь моя, - улыбнулся Честер, хитро поглядывая на девушку. – Доброе утро! -Сестричка, - хмыкнул Майк. -Ohayo gozauimasu (Доброе утро), - приветствовала их Амэ без особого энтузиазма. Она слишком хотела спать и отвечать на колкости была не настроена. Под ногами завертелся неизвестно откуда взявшийся Шива. – Пошел вон! – сердито крикнула Амэ. Шива, зашипев, спрятался под крыльцо. Не говоря больше не слова, Амэ вошла в дом, громко хлопнув дверью. -Что это с ней? – Майк был удивлен. -Не обращай внимания, - отмахнулся Честер. – Она всегда такая после шумных и веселых тусовок. Превращается в асоциальный элемент, общаться с ней невозможно. Сейчас проспится и всё будет нормально. Я уже привык. Они помолчали. Майку хотелось обнять Честера, но казалось, что это будет слишком неловко, глупо и по-детски. Поэтому он просто смотрел куда-то вдаль. Нежность циркулировала в нем и обволакивала собой каждую внутренность. Воспоминания о недавних событиях вызывали приятное покалывание внизу живота. Дым мягко окутывал их лица. -Ты не жалеешь? – внезапно спросил Честер. Майк непонимающе уставился на него: острые черты лица, худые нервные пальцы, ловко подносящие сигарету к губам; вот эти тонкие, обветренные, искусанные губы делают глубокую затяжку, а потом выпускают густое облако дыма. Глаза – вдруг такие серьезные и, как показалось Майку, влажные. -О чем жалеть? – Майк улыбнулся. – Я люблю тебя. Честер вздрогнул и легкий, чуть заметный румянец подернул его щеки. Мягкие, шелковые ресницы задрожали. -Я тебя тоже, - шепнул он. – Очень. 4 Флэшбэки: к прошлому. Часть 1. Галерея была ярко освещена. Тут и там вспыхивали золотистые отблески. Смех, светские беседы и приторно-сладкие ароматы духов, размеренно покачиваясь, плыли в воздухе, где-то под потолком. Вдоль стены выстроились картины: мрачные и безмолвные, словно грозные стражи, охраняющие вход во дворец. Они никак не вязались с общей легкомысленно-воздушной и ослепительной атмосферой выставки. Майк, одетый в роскошный черный костюм (выбранный, конечно же, великолепным Робертом Бурдоном), разговаривал со взрослым мужчиной, чью голову убеляли седины, а на носу словно бабочка сидели изящные очки в тонкой золотой оправе. Мужчина ежеминутно поправляя очки и водя в воздухе бокалом с шампанским, разглагольствовал об убожестве современного искусства. Майк изо всех сил пытался слушать и вникать, но мысли его были где угодно, только не здесь. И думал он далеко не об искусстве, а о парне с нахальными глазами и нежными руками и его спутнице – взбалмошной, немного бесцеремонной, и всё-таки очаровательной японке. Рассеянно поддакивая своему собеседнику, Майк сканировал собравшихся в галерее людей, пытаясь найти Честера или Амэ. Эти двое опаздывали, что заставляло его переживать. -…и скажите мне, мсье Шинода, почему в наши дни художники так любят изображать грязь, чернь, страдания? Разве этому нас учат работы классиков? Художник – служитель Прекрасного. Таков он был на протяжении многих столетий, так почему же нынешнее должно стать исключением? – трещал, совершенно не стесняясь своего французского акцента, профессор. Майку было что возразить, но он решил не ввязываться в бессмысленный спор: всё равно этого твердолобого профессора Я-Знаю-Всё не переубедить. Поэтому Майк только бурчал в ответ что-то невнятное и продолжал нервно смотреть по сторонам. На собственной выставке он чувствовал себя гостем. Таким чужим и далеким, что ему хотелось просто перепосылать всех к черту и уехать. Дорогой костюм, идеальная прическа и широкая фальшивая улыбка. Приходилось улыбаться каким-то людям, которых он знать не знал; поддерживать бессмысленные беседы с профессорами, критиками, прессой. И всем этим он был обязан своему неугомонному менеджеру, любящему устраиваться все, как он сам выражался «по высшему разряду». *** Майк не сразу заметил его. Отделавшись наконец от профессора-всезнайки, он стоял в углу, потягивая разбавленный виски, и думал о Честере и Амэ, которые опаздывали на целый час. По отдельности эти двое были достаточно пунктуальны. Но за прошедший месяц Майк понял, что в паре они становились ходячими катастрофами. И хотя в этот раз Честер клятвенно заверял его, что сегодня они не опоздают и явятся ровно во столько, во сколько положено, все снова было как всегда. Погрузившийся в свои мысли, Майк несколько раз видел снующего в толпе Роба, как обычно раздававшего улыбки направо и налево. Вот кто был здесь как рыба в воде. Но вдруг Майк почувствовал, как екнуло сердце. Кто-то в толпе взволновал его, напугал. Но кто? Майк, оставив стакан на столике, пристально вгляделся в людей, пытаясь понять, кто стал источником его тревоги. И тут его осенило. В противоположном углу зала стоял мужчина и смотрел прямо на Майка. Короткие темные волосы, ясные синие глаза и шрам над левой бровью. Сомнений быть не могло. -Джек, - шепнул Майк. Это было настолько неожиданно, что он даже не мог сдвинуться с места. Шквал мыслей в голове не давал ему сосредоточиться. Джек, прочитав свое имя по губам Майка, мягко улыбнулся и, неуверенно подняв руку, помахал ему. Майк, не зная, что ещё он может сделать, помахал в ответ. Они не виделись с тех пор, как Майка выписали из «санатория». *** Честер нервно теребил в руках измятую пачку сигарет. Изредка косился на Амэ, которая, откинувшись на спинку сиденья, молчала о чем-то своем. Накладные ресницы, ещё длиннее прежних, бросали густую тень на её щеки. Будто два чернильных пятна поселились на мягком бархате бледной кожи. Радио в машине тихонько бурчало что-то неразборчивое. Очень похожее на блюз. Водитель такси внимательно глядел в боковое окно. Желтый цвет улицы скользил по его пропитому лицу, теряясь где-то в морщинках уголков глаз, в похожей на проволочную бороде. А Честер нервничал и злился. Его озлобленность, напряжение заряжали и без того душный затхлый воздух машины. Внимательные, многозначительные взгляды на циферблат часов – каждую секунду, будто за эту секунду что-то сильно изменится. Но для Честера эти маленькие секунды были длиннее вечности. Он опаздывал. Снова. А где-то в грудной клетке повисла странная тяжесть, будто подвешенный груз. Предчувствие. Хотелось скорее оказаться рядом с Майком, спасти его от чего-то. Чего? Честер и сам не знал. Он просто чувствовал, что должен немедленно оказаться рядом со своим мальчиком. -Слушай, Честер-кун, чего ты так, а? – Амэ лениво посмотрела на Честера. – Расслабься. Это всего лишь пробка. -Ваша девушка права, мистер, - прохрипел водитель. Он повернулся, и его красные воспаленные глаза впились в Честера. – Пробки – такое дело. Нужно просто отключиться. Представить, что ты не здесь, а в каком-нибудь другом месте. И всё будет нормально, время пролетит незаметно. Повисла секундная пауза. Относительную тишину, воцарившуюся в салоне автомобиля, нарушил треск мнущейся сигаретной пачки. -Она мне не девушка, - многозначительно глядя на водителя, злобно прошипел Честер, чьи нервы были доведены до предела. – А ты… - он ткнул пальцем в направлении Амэ. – Ты… - после секундной паузы он продолжал, повысив голос, - … ты виновата в том, что все так вышло! -Я?! – милый маленький носик Амэ задергался от возмущения. – Да ты вообще… -Такси! «Ох, Чееестер, давай поедем на такси»! – не обращая внимания на лепет девушки, продолжал взорвавшийся Честер. – Я разве не говорил, что нужно ехать на метро? -Жлоб! - пискляво выкрикнула Амэ. Водитель, почуяв, что запахло жаренным, отвернулся. Не хотелось ввязываться. Слышались гудки и сигналы, распевающие на все лады, словно механические птицы. Машина немного продвинулась вперед. -Ты хоть знаешь, что значит это слово? – язвительно проговорил Честер. -Знаю! – заносчиво ответила Амэ. -И что же? -Это… ну, это… - она задумалась. – Неважно! Это ты! Ты… - она пихнула Честера кулачком в плечо. -…жлоб! Повисло напряженное молчание. -Да что ты так взъелся, а? Urussai desu! Подумаешь, опоздаем! Не в первый же раз! Шинода-тян не будет сильно злиться! – попыталась пойти на попятную Амэ. -Просто…- Честер вдруг успокоился, а глаза его стали пугающе печальными. – У меня плохое предчувствие. *** Они стояли у туалета. Не самое подходящее место для беседы доктора и его бывшего пациента, но оно было единственным, где не шлялись неугомонные журналисты, занудные критики и сующие всюду свой объектив фотографы. В воздухе повисли, перемешавшись, запахи шампанского и какого-то дезинфицирующего средства. Майк, усталый и мрачный, ослабил удушающую хватку галстука и привалился к стене прямо под табличкой WC. Джек стоял, опираясь на противоположную стену. Хотелось встать ближе, но он не решился. Майк стал совсем другим. Лихорадочно горящие щеки, влажные глаза, лицо и руки - словно из воска. Всё это куда-то испарилось. Перед ним стоял совершенно другой человек. Иногда между ними проходили люди. Окидывали их удивленными взглядами. -Я не посылал тебе приглашения, - сказал Майк и закусил губу: слова прозвучали грубее, чем ему хотелось. -Твой менеджер прислал, - Джек улыбнулся, хотя замечание Майка больно ранило его. – Знаешь, бывший лечащий врач, все такое. Это называется такт. Майк медленно и болезненно сглотнул. В горле пересохло. Все это время он пытался избежать столкновения с прошлым. Но прошлое само отыскало его и теперь стояло напротив. Прошлое с синими глазами и шрамом над левой бровью. В сером твидовом костюме. -Извини, - Майк произнес это почти беззвучно, но Джек понял. -Знаешь, я много думал о тебе. И был очень рад, когда узнал, что у тебя выставка, - Джек сунул руки в карманы брюк и улыбнулся. Майк готов был впечататься в стену и пройти насквозь, только бы не видеть этой милой улыбки, от которой так веяло санаторием, болезнью, смертью Кэт. – Я ведь был первым фанатом твоих рисунков, помнишь? Майк зажмурился. Только не это «помнишь». Только не вспоминать. Только не сейчас, когда все наладилось. Когда у него есть Честер. Господи, да где же носит этого Честера? Но воспоминания, падая с огромной высоты, уже наваливались на Майка и прижимали его к земле своей тяжестью. *** -Почему ты никогда не рисуешь людей? В воздухе витал аромат цветущих за окном в саду роз. Густой и сладкий. Мэри только что протерла пыль и унесла в стирку всё грязное белье, поэтому комната заметно посвежела. Окно было приоткрыто, но темные шторы не позволяли солнечным лучам проникнуть внутрь. Майк в только что надетой, свежевыстиранной и выглаженной светло-голубой рубашке сидел на полу в углу и что-то сосредоточенно чертил простым карандашом в альбоме, прикрепленном к дощечке. Джек устроился на кровати в позе лотоса. Он никогда не позволял себе такого с пациентами, но Майка это не касалось. В его комнате он всегда чувствовал себя максимально расслабленным. Даже лучше, чем дома. -А зачем их рисовать? – недоуменно спросил Майк, не отрываясь от своего дела. – Что в них хорошего? -В таком случае, что же хорошего в цветах? – Джек заметил, что весь их разговор пока состоит из сплошных вопросов и тихонько этому улыбнулся. Он любил разговаривать с этим парнем, когда тот был в хорошем расположении духа. Сегодня он рисовал. Значит, настроен на разговор. Это как сигнал: путь открыт. Правда, ненадолго. Через некоторое время Майк опять закроется, сорвется. Джек знал это, и потому не упускал ни единой возможности обсудить хоть что-нибудь. -Они красивые, - спокойно ответил Майк. – Они никого не обижают. А люди только и ищут, где бы что-то испортить. Розы не ломают ничью жизнь. Также, как и маргаритки. И фиалки. И жасмин. Многие цветы ещё и полезны. Из них много чего делают. А чем полезны люди? Джек молчал. Свежий ветерок холодил его коротко стриженный затылок. -Люди тоже красивы, - сказал наконец Джек. – Насчёт пользы не уверен, но многие люди действительно очень красивы. -А я? – внезапно спросил Майк, оторвавшись от рисования. -Что? – растерялся Джек. Майк, отложив в сторону альбом, встал и, подойдя к кровати, сел у него в ногах, положив голову ему на колени. -Я красивый? – прошептал Майк, глядя на Джека снизу вверх исподлобья. -Да, - не задумываясь, выдохнул Джек. – Очень. Их руки переплелись. -Ты врешь, - прошептал Майк. – Я ужасен. Вчера Мэри приносила сюда зеркало. Я видел себя. -Ты… - Джек хотел что-то сказать, но не нашел слов. Била мелкая дрожь. Хотелось прижать этого разбитого человека к себе. Собрать осколки воедино. Солнце садилось, но в маленькой комнате этого нельзя было увидеть. Здесь время останавливалось. -Кэт была очень красивая, - водя пальцами по ладони Джека, тихо произнес Майк. - Ты даже не представляешь себе, насколько. Она была идеальна. Я любил её… - он задохнулся словами и замолчал. Приторный аромат цветущих роз кружил голову. -Послушай, - мягко сказал Джек, высвобождая свою руку из рук Майка. – Ведь все в прошлом. Долго ты ещё будешь себя мучить? Убийцу поймали… -У неё были такие же синие глаза, как у тебя, - продолжал Майк, не обращая внимания на слова Джека. – Только ещё ярче. Когда я в них смотрел, я был самым счастливым человеком на свете. Мы хотели пожениться… -Майк, - Джек опустился на пол рядом с ним. – Майк, почему ты не хочешь поговорить об убийстве? Рассказать, что ты тогда чувствовал? Ты должен высказаться, понимаешь? С тех пор, как это случилось… -Она умела готовить вкусный вишневый пирог, - уставившись в одну точку шептал Майк. – Я постоянно просил, чтобы она приготовила. А ещё её волосы, ты знаешь, шелковые… Джеку было больно и страшно. Как обычный человек, он должен был немедленно прекратить этот разговор. В нормальной жизни он бы так и поступил. Но постоянно приходилось напоминать себе, что здесь не нормальная жизнь. И Майк не просто его друг. Он болен. И сейчас, всеми силами, Майк пытался закрыться, поняв, что дал врачу заглянуть слишком глубоко. Это был побег от самого себя. -Послушай, - Джек повысил голос. – Убийца оказался душевнобольным! Его поймали на следующий же день! В суде не было никакой необходимости! -А ещё она хотела выучить японский. И чтобы мы уехали жить в Токио, - Майк был весь в слезах. –Поженились и уехали… -Майк, почему ты не хочешь выговориться? – Джек с трудом сдерживал внутреннюю дрожь. – Тебе станет легче. Обещаю. -Я тебя ненавижу, - прошептал Майк, отползая от Джека. – Зачем ты постоянно лезешь не в свое дело? Что ты вообще об этом знаешь? Что её убил какой-то псих, которого даже не судили? А я знаю, что в тот день у меня не стало жизни! Её сломали! Какой-то мудак сломал мою жизнь, а его даже не посадили! И сейчас ты говоришь мне об этом так, будто я от радости должен запрыгать?! Джек молчал. Майк сел в своем углу, обхватив руками колени и с ненавистью глядя на врача. -Я ни с кем и никогда не буду об этом разговаривать, понял?! Я никому не опишу тот день. Не скажу, что чувствовал. И скорбеть по ней я буду столько, сколько захочу. Пусть даже придется десять лет торчать в этой долбанной психушке и терпеть твою пидорскую заботу! Твой диплом не делает тебя богом. Яростно хлопнула дверь. Он остался один и чувствовал себя ослепшим и оглушенным. В висках стучало. Через несколько минут, показавшихся ему вечными, в комнату вошла испуганная Мэри с успокоительным в руках. Она ещё никогда не видела, чтобы Джек Льюис выходил из себя. И потому, встретив его в коридоре, плачущего и уничтоженного, она ужасно растерялась. Но причину поняла сразу – Майк Шинода. Сестра была не слепая: она давно заметила, что доктор относится к парню не так, как к остальным подопечным. И все же, сестра Мэри считала себя девушкой приличной, и потому никогда не совала нос в чужие дела. -Майки, тебе нужно выпить это, - Мэри опустилась перед ним на колени и поднесла к губам крошечный пластиковый стаканчик. Майк поднял голову и уставился на сестру так, будто видел её впервые. -А ещё она была похожа на Белоснежку, - бессильно прохрипел он. – Из диснеевского мультфильма. Она даже ленту в волосах носила, красную. Это было ужасно забавно. -Майки, пожалуйста… -Оу, парни! Заходите! Что ж вы там встали как бедные родственники?! – не обращая внимания на слова Мэри, крикнул Майк, махая двум дюжим санитарам, стоящим у двери. Сестра боялась, что подопечный будет агрессивен, и потому привела их с собой. – Я не буду кусаться, парни! Может, устроим вечеринку?! А где док? Его тоже с собой захватите! Майк истерично захохотал. В глазах снова блестели слезы. На лицах санитаров появилось смятение. Оба вопросительно смотрели на Мэри. -Можете идти, все в порядке, - строго сказала Мэри. Немного помявшись у порога, санитары ушли, закрыв за собой дверь. -Бедный мальчик, - сочувственно произнесла Мэри. – Выпей, ладно? Тебе станет легче, обещаю. -Любите же вы тут обещать, - прошипел Майк, но успокоительное выпил. От запаха роз тошнило. Хотелось уснуть и больше никогда не просыпаться. *** Честер, весь мокрый от дождя, ворвался в галерею. Очки мгновенно запотели от хлынувшего на него потоком тепла. Нетерпеливо сняв и протерев их, он направился прямиком к девушке с красной папкой в руках, стоящей у роскошных прозрачных дверей, за которыми люди пили шампанское и смеялись . -Сэр, - девушка улыбнулась и открыла папку. – Ваше приглашение? Честер ошалело уставился на неё, но ничего не ответил. Он прошел пешком под проливным дождем немалое расстояние, бросив Амэ одну в пробке. Он как последний идиот сломя голову несся сюда только лишь потому, что его мучило плохое предчувствие. Он хотел немедленно оказаться рядом с Майком. И теперь у него на пути стояло это милое белокурое существо с красной папкой и желало видеть какое-то приглашение. Наверное, то самое, которое Честер ещё в машине отдал Амэ, чтобы та положила в свою сумочку. -Я его забыл, - пробормотал Честер, напряженно вглядываясь в зал за дверями и пытаясь найти взглядом Майка. Но его нигде не было видно. -Ничего страшного, - сказало милейшее существо. – Назовите ваше имя, я поищу в списке. -Чёрт, - выругался Честер, чувствуя, что теряет драгоценное время. Девушка удивленно воззрилась на него. – Извините, это всё нервы. Честер. Честер Чарльз Беннингтон. -Одну минутку, мистер Беннингтон, - девушка погрузилась в свой драгоценный список, который был просто монструозно огромным на вид, водя по нему шариковой ручкой. За стеклянными дверями вдруг мелькнул озадаченный Роб, о чем-то спрашивающий охранника. Он тоже, по всей видимости, кого-то потерял. Майка? -Да давайте же скорее, черт бы вас побрал! – прошептал Честер, хватая девушку за локоть. -Что вы делаете?! – она вздрогнула от этого прикосновения и бросила на Честера полный недоумения взгляд. – Нашла. Проходите, пожалуйста. -Извините, - бросил Честер, открывая дверь. -Ненормальный, - пробурчала девушка, захлопнув папку. *** -Роб! – Честер подошел к Бурдону. – Где Майк? -Здравствуй, Честер, - Роберт даже будучи растерянным умудрялся церемониться. - У тебя куртка мокрая. Может, снимешь? Я тоже его ищу. В последний раз я его видел около часа назад. Он разговаривал с каким-то старикашкой. А потом будто сквозь землю провалился. Но Честер уже не слушал. В этом совершенно незнакомом помещении что-то управляло им, подсказывая путь. Он остановился под таблички WC. У дверей мужского туалета прямо на холодном полу сидел мужчина. На вид ему было чуть больше тридцати. Красивый серый костюм, темные коротко стриженные волосы. И синие глаза, полные слез и отчаяния. Дамы, как раз вышедшие из женской уборной, с презрением посмотрели на него, и одна из них голосом, полным искреннего возмущения, сказала что-то о типах, которые умудряются набраться даже в приличном месте. Стуча каблучками, они удалились. -Майк… - проговорил мужчина. – Майк, прости меня. Открой дверь. Услышав это, Честер поспешил к нему. -Что с Майком?! – Честер, схватив мужчину за воротник, поднял его. – Кто ты такой?! -Джек?! – послышался за спиной у Честера голос. А затем быстрые шаги, и вот Роб уже стоял рядом. – Честер, отпусти его. Все в порядке. Это Джек Льюис, он лечил… - Роберт замялся. - … в общем, отпусти. -Вы ничего не понимаете, - зашептал Джек. – Я всё испортил… -Отпустить?! – возмутился Честер, злобно сверкая взглядом. – Да из-за этого типа Майк… -Вы должны его оттуда вытащить, - чуть не плача, захрипел Джек. – Он может наделать глупостей… из-за меня… Эти слова подействовали. Честер отшвырнул от себя Джека и принялся дергать ручку двери. Но всё было напрасно. -Майк! – заорал Честер, барабаня по двери кулаками. – Майк, это я! Честер! Открой, Майки! Всё хорошо! Я пришел! -Джек, ради всего святого… что тут у вас произошло? – Роб придерживал доктора, который явно был не в себе. -Мы говорили… я снова напомнил ему о Кэт… давил на него… я, - Джек зарыдал. -Заткнитесь оба! – набросился на них Честер. – Приведите кто-нибудь охрану, пусть ломают гребанную дверь! Роб, твою мать! Скорее! И убери этого припадочного! Оставшись один, Честер приложил ухо к двери. Из-за неё слышались приглушенные всхлипы и рыдания. У Честера больно сжалось сердце. -Майк, - как можно громче и внятнее сказал он, пытаясь унять дрожь в голосе. – Послушай, это Честер. Я не знаю, что произошло, но я здесь. И я тебе помогу. Этого припадочного Джека увели. Выходи. Мы поедем к тебе или ко мне, если захочешь, обо всем поговорим. Пошлем к черту этих ненормальных сливок общества. Я люблю тебя, Майк. Выходи. Не разбивай мне сердце. Рыдания стихли. Замок мягко щелкнул, ручка повернулась, и из-за двери показалось заплаканное лицо Майка. Смятые в объятьях друг друга. Майк, прижавшись к груди Честера, плакал не останавливаясь. Послышался топот ног. Это был Роб, который привел двух охранников. За их спинами мелькало взволнованное лицо Джека. Часть 2. Вкрадчивый шелест ночного дождя за окном затих. И теперь на улице повис седой туман. Комнату тускло освещал синий ночник. Майк спал. Все ещё в костюме, потому что Честеру удалось уговорить его снять только пиджак. Мерное тиканье часов на тумбочке сливалось с синим полумраком. Честер сидел на кровати рядом с Майком и задумчиво смотрел на него. Он чувствовал себя втянутым во что-то непонятное: этот неадекватный, рыдающий Джек, который довел Майка до истерики; Роб, всеми силами пытающийся отвязаться от Честера, когда тот начал спрашивать о том, кем Джек приходится Майку; то, что они ни разу не говорили о прошлом Майка. -Хотя о моем прошлом мы тоже не говорили, - пробурчал Честер, чувствуя, как при одной только мысли о прежней жизни, у него холодок пробежал по спине. – И сомневаюсь, что когда-нибудь это случится… -Честер, - прошептал проснувшийся Майк. – С кем ты разговариваешь? -Майк, - Честер наклонился и внимательно посмотрел ему в глаза. Майк, поймав горький взгляд нежных глаз цвета кофейных зерен, чуть заметно улыбнулся. – Как ты себя чувствуешь? -Теперь, когда ты рядом – хорошо… Так хорошо, что ты пришел… успел… - Майк постоянно сбивался с мысли, но всё равно говорил. Слишком много нежности и горечи накопилось внутри. Честер снял с него галстук, расстегнул рубашку. -Я чувствовал, что тебе нужна помощь, - прошептал он, водя пальцами по груди Майка. – Проснулся с этим ощущением, и оно не покидало меня весь день… Пока Честер говорил, его рука непрерывно скользила по телу Майка в синем свете ночника. -Ты… - выдохнул Майк, закрывая глаза и прикусывая губу. -Иногда мне кажется, что я как-то связан с тобой, - продолжал Честер, расстегивая ремень. – Не только чувством. Но ещё и каким-то обязательством. Будто я должен всегда следовать за тобой… и спасать… -Ты мой ангел, - Майк притянул Честера к себе и поцеловал. – Хранитель. Поцелуи следовали один за другим, словно пулеметная очередь. Они были похожи на выстрелы, заставляли любовников тяжело и громко дышать, стонать, сжимать друг друга в объятьях до боли. Майк торопливо раздевал Честера, будто боясь чего-то. -Не торопись, - прошептал Честер, целуя напряженный торс Майка. – У нас вечность впереди. Они любили друг друга в синем свете, то исчезая в полумраке, то снова появляясь из него. Обнаженные, молодые, разбитые. Едва успев взорваться, они начинали заново. Тела их, похоже, разговаривали на каком-то особом языке, перекрикиваясь одной лишь фразой: «Люби меня». До потери сознания и заново. -Не устал? – то и дело спрашивал Честер, на секунду отстраняя от себя горящего Майка. Но тот лишь упрямо мотал головой с непослушной взлохмаченной шевелюрой, и они вновь погружались друг в друга. Словно последний раз в жизни. Я открыл глаза. Утро? Уже? Мягкая, немного влажная после невероятной ночи простынь приятно холодила небритую щеку. Подушки и одеяла валялись на полу. Казавшийся полинявшим, серый и тусклый дневной свет заполнил спальню. В прямоугольнике окна с отодвинутой в сторону синей шторой - город, тонущий в тумане. Без пяти минут Лондон. Лежащий рядом Честер... худое тело, сплошь покрытое татуировками... и забавно дрожащие во сне кончики ресниц. -Чес, - прошептал я, легонько проведя по его щеке. Но Честер, конечно, не проснулся. Да мне и не нужно было, чтобы он просыпался. Просто хотелось лишний раз услышать свой голос и вернуться в реальность. Пытаясь не шуметь, я встал и подошел к окну. Здания небоскребов были едва различимы в седых сгустках тумана. Трассы внизу вообще не было видно. Душ. Хлесткие струи воды смывали с меня остатки нашей ночной любви. Я старался не думать о Джеке. И, как ни странно, моя вновь пошатнувшаяся психика мне в этом помогала. Я вспоминал о Честере. О моем ангеле, который всю ночь помогал мне убить боль любовью. Помогал мне собрать себя заново. Пар заполнил душевую кабинку, и я уже с трудом мог разглядеть свое собственное тело. За запотевшей перегородкой показался силуэт. И в следующую секунду абсолютно голый Честер протиснулся ко мне в кабинку. Сонный взгляд и такая милая улыбка, делали его неотразимым. -Ты малодушный человек, - пробормотал он, прижимаясь ко мне холодным телом. - Ммм... хотел так закайфовать один, да? -Стучаться надо, - улыбнулся я, целуя его в шею. -Могу выйти и постучаться, если тебе станет от этого легче, - прошептал Честер. -Нет, - выдохнул я порывисто, хоть и понимал, что он шутит. Но я просто не хотел его никуда от себя отпускать. Казалось, мы будем стоять так вечно: обнявшись, подставляя тела струям горячей воды, пробуя друг друга на вкус, шепча слова любви, нежности, благодарности. -Ведь всё будет хорошо, правда? -С этого момента. Обещаю. *** Искупавшись и приведя себя в порядок, мы решили устроить шикарный завтрак. Я заказал из супермаркета внизу кучу всего: сдобные рогалики, джем, кукурузные хлопья, хлеб для тостов, сливки. По просьбе Честера принесли даже свежих яблок. Я сварил нам кофе, Чес поджарил тосты, порезал яблоки. -Чувствую себя английским лордом, - улыбнулся он, с гордостью рассматривая искусно сервированный стол. - Не хватает только овсянки и варенных яиц. -В другой раз, - засмеялся я. - Я тебе ещё и трубку куплю. Сэр Беннингтон. -Да, Шинода-сан, ловлю тебя на слове. И не забудь свежий номер "Таймс", - Честер сел за стол напротив меня и принялся намазывать тост джемом. - Какие у нас планы на сегодня? -Экскурс в прошлое, - пытаясь не выдавать своего волнения, произнес я. Честер застыл и настороженно посмотрел на меня. Я любил его ещё больше, когда он становился таким серьёзным. Внимательный взгляд его глаз как всегда заставлял таять. -Майк? - он отложил тост в сторону и, оперевшись руками о край стола, подвинул свой стул ближе. -Может, не сегодня? Ты вчера столько пережил. Тебе нужно оправиться... -Нет, - я отрицательно покачал головой. - Именно сегодня. Наши с тобой молчанки о прошлом зашли слишком далеко, тебе так не кажется? Вот и вчера я попал в такую ситуацию, а ты даже не знал, что к чему. Есть факты из той жизни, которая у меня была до тебя... я просто не могу их скрывать, понимаешь? Я должен тебе рассказать. Я сам этого хочу. И буду очень рад, если ты тоже хоть что-нибудь расскажешь о себе. Мы знакомы уже столько времени, но всё ещё почти ничего не знаем друг о друге. -Иногда этого и не нужно, - тихо проговорил Честер. -Да, ты прав. Иногда. Но сейчас как раз не то самое "иногда". Я должен тебе всё рассказать. Но сначала завтрак. *** Завтрак прошел в напряжении. Мы не разговаривали. Честер, в ожидании моей истории, совсем не ел, хотя ещё полчаса назад объявил себя самым голодным человеком в мире. Теперь же он задумчиво курил, выпив лишь чашку кофе и съев тост. Яблоки остались нетронутыми. А я, пытаясь вести себя как ни в чем не бывало, поглощал рогалики и говорил что-то о типично английской погоде. Но все мои попытки разрядить обстановку оставались без ответа. Поэтому я тоже замолчал. И чем больше я молчал, тем сильней волновался. Мысли. Я вдруг отчетливо вспомнил себя, забившегося в угол палаты. Отчаившегося. Я тогда сказал Джеку, что никогда ни с кем не буду обсуждать свое прошлое. Видимо, я зря зарекался. Честер... он должен знать, кого любит. Должен знать о Кэт. Я не мог просто скрыть от него целый пласт своей жизни. Пытался, но не получилось. Честер, докурив, встал и вопросительно посмотрел на меня. Я видел, как сильно он нервничает. Эта привычка то и дело сжимать и разжимать кулаки, закусывать нижнюю губу и смотреть так пристально с головой выдавала его. -Пойдем в мастерскую, - тихо сказал я. Он чуть заметно улыбнулся и покачал головой. В мастерской я чувствовал себя лучше, чем где-либо в своей квартире. Среди мольбертов, кистей, красок я успокаивался. -Майк, - проговорил он, усаживаясь возле своего портрета, который я закончил несколько дней назад. - Я тебя не заставляю, правда. Ты можешь рассказать когда будешь готов. -Я готов. Я закрыл глаза на секунду. Возникшее было сомнение, ушло. Глубокий вдох. Путешествие началось. Я проснулся в этот промозглый осенний день, ощущая её тепло рядом с собой. Длинные темные волосы разметались по подушке. Наверное, я так никогда и не смогу объяснить, насколько счастлив я был, просыпаясь вот так каждое утро рядом с ней. Серость за окном меня не пугала. Ведь я знал, что сегодня - особенный день. Мысль о том, каким сюрпризом он станет для моей девочки, вызвала невольную улыбку. Я вдохнул запах её нежной кожи и чуть не заплакал. Я был самым счастливым человеком на свете. Позже мы завтракали перед телевизором, обсуждая её японский. Она делала успехи. Я задал ей несколько вопросов, она ответила. Кое-где были проблемы с порядком слов, но в остальном Кэт справлялась отлично, говорила почти не задумываясь. -Скоро ты будешь лучше меня разговаривать, - улыбнулся я, обнимая её. -Я сделаю вид, что не заметила этой жуткой лести, - засмеялась Кэт, в шутку отталкивая меня. Она работала в известном издательстве. Работа была нервная, но Кэт, казалось, никогда не выходила из себя. Я подозревал, что она просто этого не умеет. Иногда ей разрешали брать отгулы, и она с удовольствием пользовалась этой возможностью, чтобы мы могли больше времени проводить вместе. Я тогда был учителем рисования в школе, но и мне удавалось зарезервировать себе несколько свободных деньков. Никогда не забуду своего коллегу Джо, который так часто подменял меня, тем самым очень выручая. Тот день как раз выпал на наш недельный отдых. Я собирался устроить сюрприз ближе к вечеру, но как только Кэт ушла, сказав, что ей нужно отвезти кое-какие документы на работу, я вдруг решил изменить планы. Спустившись вниз, я направился к ближайшему супермаркету. На улице было очень холодно, шел пар изо рта. Мне подумалось, что скоро обязательно пойдет снег. Уткнувшись подбородком в шарф, быстро преодолел несколько метров и забежал в магазин. Там я надолго застрял в отделе с алкоголем, выбирая между шампанским и вином. Я ещё ни разу никому не делал предложений руки и сердца, поэтому понятия не имел, что в таких случаях полагается пить. В итоге я остановился на шампанском, посчитав его более подходящим к такому важному и торжественному событию. До работы Кэт всегда добиралась быстро, но сегодня она не взяла машину, сказав, что хочет подышать свежим воздухом и прогуляться до метро. Поэтому я купил свежей говядины, овощей, сои в надежде успеть приготовить что-нибудь простенькое, но вкусное. Я любил готовить, это мне передалось от мамы. Когда я вышел из магазина, небо совсем заволокло. Казалось, стало даже темнее. Меня бил крупный озноб, и потому я был счастлив, оказавшись наконец дома, в тепле. Я приготовил мясо по-китайски. Конечно, с шампанским его есть никуда не годилось, но понял я это только тогда, когда блюдо было уже готово. Ругая себя последними словами и в отчаянии поглядывая на часы (вдруг не успею?), яринулся в магазин, чтобы купить вина. К моему удивлению, я успел. Кэт ещё не было. Я тогда решил, что она заболталась с кем-нибудь на работе. Может даже с этим ужасным Лебовски, который только и знал, что рассуждать о ядерных бомбах и Хирошиме. Тот ещё был тип. Я накрыл на стол. Получилось вполне сносно, если учесть, что не так уж часто я это делал. Зажег свечи по всей гостиной. Конечно, не хватало цветов, но звонить и заказывать было уже бесполезно. Они все равно не успели бы доставить. Оставалось время переодеться. Надевая черную рубашку, я улыбнулся, представив, как она в шутку будет ругать меня и упрекать в том, что я вырядился, а она одета повседневно, а ведь это самый лучший день в её жизни и бла-бла-бла. Но тогда не вышло бы сюрприза. Переодевшись, я взглянул на часы. По всем моим расчетам, даже поехав на метро обратно, Кэт уже должна была вернуться. Но её всё не было. Я сел у окна и принялся ждать. Решил, что если через пять-десять минут она не явится, позвоню к ней и спрошу, в чем дело. Как я и предполагал, пошел снег. Огромные белые хлопья, медленно и грациозно кружась, падали вниз. На лестнице послышались шаги и звяканье ключей. Сердце ёкнуло. Но это была не она. Кто-то из соседей. Так прошло пятнадцать минут. Я быстро набрал номер Кэт, уже придумывая, как бы её поторопить домой, не вызывая подозрений. Но после десяти холодных, режущих ухо длинных гудков мне никто не ответил. Я набрал снова, но и вторая попытка не увенчалась успехом. Это было совсем не похоже на Кэт: когда звонил я, она всегда отвечала, даже если была ужасно занята. У нас ещё была договоренность: если не можешь ответить, то нажми на "принять", а потом сбрось. А тут ничего подобного. Она просто не брала трубку. Длинные гудки один за другим медленно вонзались в мой мозг. Я начинал нервничать. Пытаясь держать себя в руках, я набрал её рабочий номер. Трубку снял её помошник - Брэд. Отличный парень, один из немногих, кто мне нравился в издательстве. Очень толковый и неплохо разбирался в музыке. Кажется, даже был гитаристом в какой-то рок-группе. Сейчас уже и не вспомнить. -Привет, Брэд. Это Майк. Майк Шинода. -Мааайк, -послышался веселый голос парня. - Какие дела, чувак! -Слушай, я хотел спросить - Кэт ещё там? -Нет, - удивленно ответил Брэд. - Она уже давно ушла. Только оставила мне документы и сразу убежала. Сказала, что ты ждешь её дома. Знаешь, она даже ни с кем не разговаривала. -Черт... -Что-то случилось? -Она до сих пор не вернулась домой, - проговорил я. - И её мобильный не отвечает. -Ну дела, - протянул Брэд. - Чтобы Кэтрин не отвечала на звонки? Это что-то странное. -Ладно, парень, спасибо за помощь. Если вдруг что-то станет известно, звони. -Хорошо, чувак. И ты мне позвони, когда она вернется. -Непременно. Я повесил трубку. Если в начале нашего с Брэдом разговора я только начинал закипать, то теперь я был на взводе. Что с ней? Где она? Почему не отвечает? Вдруг что-то случилось? На лестничной площадке опять послышались шаги. Я ринулся к двери и распахнул её. Девченка, жившая этажом выше, удивленно уставилась на меня, увидев мою взволнованную физиономию. -Лифт не работает, - снимая наушники, пояснила она, хотя я ни о чем не спрашивал. - Отстой. -Да, - бессильно произнес я. - Отстой. Она кивнула и, вновь нацепив наушники, из которых грохотало что-то невероятное, стала подниматься на свой этаж как-то особенно шумно. Или мне просто показалось? Я медленно, словно во сне прошел на кухню. Мясо остывало. Я снова набрал номер Кэт, но меня, как и прежде, встретили только бесконечно длинные гудки. Мне вдруг стало как-то особенно одиноко. Будто я остался один на всем белом свете, и никто больше никогда не придет и не заговорит со мной. Отогнав это ощущение, я решил не поднимать панику и занялся подборкой музыки. -Раз уж у меня есть время, использую его с толком, - нарочито бодро произнес я вслух. Голос отразился от стен пустой квартиры, и мне показалось, что он принадлежит какому-то другому человеку. Открыв лэп-топ, я вперился в мерцающий экран. Внезапно мне стало по-настоящему страшно, волны паники накатывали одна за другой. Вдруг с ней случилось что-то плохое? Авария, или может ей стало плохо на улице, ведь у неё больное сердце. Нет, она просто задерживается. Может, зашла в кафе выпить горячего шоколада. Но, ради всего святого, почему же она тогда не отвечает на звонки? Я не знал, что мне делать: ещё немного подождать или немедленно начать действовать. Действовать? Позвонить в полицию? Эти ослы найдут тысячу и одну причину, почему девушка может задерживаться. Тишину квартиры разрезал звук звонящего телефона. Ну вот и всё. Это она. Сейчас будет говорить о том, как встретила подругу, и они зашли куда-нибудь посидеть. А мобильный... она просто забыла включить звук. -Кэт?! - чуть ли не прокричал я в трубку, замерев в ожидании услышать её голос. -Ну, почти угадал, - ответила трубка насмешливым голосом Роба. -Чёрт... это ты... -А кого ты ждал услышать? Папу Римского? - продолжал издеваться Роб. Видно, в тот день у него было отличное настроение. -Вообще-то, Кэт. Я быстро рассказал Робу обо всем, что произошло. -Майк, - Бурдон внезапно посерьезнел. - Здесь явно что-то неладное. Но бить тревогу ещё рановато. Посиди, подожди её. Переодически набирай номер, вдруг ответит. Я тоже попытаюсь позвонить. Не переживай, всё будет хорошо. -Окей. Если что, я на связи. Я нажал на "отбой". "Бить тревогу ещё рановато" - звенели у меня в голове слова Роба. Рановато? А когда в самый раз? Я посмотрел на телефон, который вдруг показался мне врагом, который что-то против меня замыслил. Сделав по комнате три круга, я, с замиранием сердца, снова набрал её номер. Прогудело два раза, и на том конце взяли трубку. Мое сердце сделало двойное сальто в груди и тут же оборвалось. Ответила не Кэт. -Алло, - произнес хриплый мужской голос. - Алло! Говорите же! -Простите, - в отчаянии выдохнул я. - Наверное, не туда попал. -Майк?! - вдруг сказал голос. - Вы ведь Майк, да? -Да, - предчувствуя неладное, ответил я. - А в чем дело? Кто вы? -Сержант полиции Дэйв Фаррел, - отчеканил голос. - Майк, скажите, кем вы приходитесь девушке по имени Кэтрин Локк? -Я... Она... Я её жених, - внутри всё сжалось. - Что произошло? Почему вы говорите по её телефону? Что с ней? Она в порядке? На секунду в трубке повисла гробовая тишина, но затем голос сержанта снова зазвучал. Было слышно, что он нервничает. -Это не телефонный разговор, - как-то глухо произнес Фаррел. - Вам нужно подъехать в участок. Сможете? -Но... вы хотя бы скажите, Кэт цела? -Сейчас я вам скажу адрес. Записываете? - игнорируя мои слова, выпалил сержант. Я ещё не успел вооружиться ручкой, а он уже диктовал. -Я вас жду, Майк. Приезжайте как можно скорее, - послышались короткие гудки. Совершенно ошалелый, я посмотрел по сторонам и почувствовал себя маленьким мальчиком. Я ничего не понимал. Но чувствовал, что никаких хороших новостей мне в участке не сообщат. Едя в машине, я думал о том, что представлял себе этот день совсем иначе. В полиции меня тут же встретил рыжий бородатый мужчина. -Дэйв Фаррел. Мы говорили с вами по телефону. -Где она?! Что произошло?! - выдохнул я. Но сержант и не думал отвечать на мои вопросы. Он повел меня в свой кабинет и долго расспрашивал, давно ли мы с Кэт знакомы, знаю ли я её родственников, не было ли у неё врагов, как провел сегодня день. Через пятнадцать минут такого допроса я взорвался. -Какого хрена?! Вы мне скажете или нет... -Успокойтесь, - внимательно глядя на меня, проговорил Фаррел. - Я вам скажу. Вашу невесту убили. Сегодня. Убили. Сегодня. Эти слова больно ударили меня в лицо, но я не смог их понять. -Здесь какая-то ошибка, - пробормотал я, ошеломленно глядя на сержанта, в глазах которого читалось чуть заметное сожаление. - Как убили? -Свернули шею, - не зная, какие ещё слова подобрать, сказал Фаррел. - Но вы не беспокойтесь, несколько человек видели того, кто это мог сделать. Мы задержим подозреваемого. Примите мои соболезнования, мистер... - он вопросительно посмотрел на меня. Конечно, он не знал тогда моей фамилии. Ведь в записной книжке у Кэт значилось только имя. -Шинода. -Примите мои искренние соболезнования, мистер Шинода, - повторил Фаррел. - Мне действительно очень жаль. Я надеюсь, мы поймаем негодяя, и он получит своё. Он задал мне ещё несколько вопросов. Я что-то отвечал. В то, что Кэт мертва я поверить не мог. Просто не осознавал этого. Мне казалось, что всё, что происходит - какая-то чудовищная ошибка. На автомате подписал протокол, который сунул Фаррел. Даже когда меня повели на опознание трупа, я надеялся на то, что сейчас окажется, что они всё перепутали. Что судьба просто немного неудачно подшутила надо мной. Я шел как в тумане. -Это просто формальность, мистер Шинода, - сказал Фаррел, когда мы уже стояли у железного стола, на котором лежало тело, накрытое белоснежной простынью. Яркий свет прозекторов больно слепил глаза. - Но формальность весьма важная. Он кивнул мужчине в белом халате. Тот плавным движением откинул простынь до подбородка. На меня уставились застывшие синие глаза Кэт. Время остановилось, и я провалился в какую-то глубокую черную дыру. Просидев ещё черт знает сколько в участке, я наконец получил разрешение отправиться домой. С минуты на минуту должны были приехать родители Кэт, но я не хотел с ними столкнуться. Я всё ещё ничего не понимал, и потому не представлял, как буду смотреть в глаза мистеру и миссис Локк, и уж тем более что-то им говорить. Как только я ступил за пределы участка, меня первым делом вывернуло наизнанку. Ничего особенного я утром не ел, и потому, когда все вышло, меня ещё долго мучали рвотные позывы. Тяжело дыша, я стоял, уперевшись одной рукой в бетонную стену и наклонившись. Люди шли мимо, бросая косые взгляды. Наверное, все как один думали, что я просто очередной алкоголик, который слишком много выпил. Постояв так ещё немного, вдыхая холодный воздух, я наконец двинулся вперед. Я забрался в машину, но ещё долго не решался завести её. Стекла запотели от холода, и я почти не видел улицы. Нужно было включить дворники, но я не мог пошевелиться. Я хотел заставить себя думать о том, что Кэт не стало. Но ни одна мысль не задерживалась в моей голове долго. Я не мог сконцентрироваться, не знал, за что мне зацепиться в этом мире, где больше не было никакой точки опоры. Наконец я заставил себя завести мотор. Сделал это, почти не задумываясь, механически. Странно, что в тот день я благополучно доехал до дома, не попав в аварию. Я совсем не думал о дороге. Я вообще ни о чем не думал. Притормозив у своего дома, я вышел из машины и, не задумываясь, направился в супермаркет. В тот самый, где совсем недавно покупал продукты для романтического ужина. -Романтический ужин, - тихонько прошептал я, подходя к сверкающим стеклянным дверям магазина. Фраза показалась мне чудовищно уродливой. От неё во рту появился какой-то горький привкус. Увидев меня в третий раз за день, продавец улыбнулся и хотел что-то спросить, но я схватил с прилавка бутылку с соком и, сунув ему деньги, быстро удалился. Уже на улице я с удивлением посмотрел на купленный сок. Пить мне совсем не хотелось, но я открыл бутылку и сразу опустошил. Послышался мягкий стук пластмассы об асфальт. У своей двери, нервно звеня ключами, я вдруг почувствовал, что меня снова мутит. Я даже не успел наклониться, как меня вывернуло прямо на коврик перед дверью с веселенькой оранжевой надписью "Добро пожаловать", который выбирала Кэт. Рвало только что выпитым апельсиновым соком. Оказавшись в квартире, я первым делом сбросил с себя куртку и неторопливо умылся в ванной. Я долго смотрел на вещи Кэт, тщательно разложенные по полочкам : ватные палочки, щетка для волос, какой-то крем, шампунь. Казалось, все они выстроились в рядок и чинно ждут возвращения хозяйки. На улице к этому времени уже почти стемнело. Я зашел в гостиную. Свечи, расставленные и заженные мной, казалось, вечность назад, все ещё горели, тускло освещая посуду на столе. Некоторые из них совсем оплыли, но продолжали упрямо мерцать, будто тоже отказывались верить в то, что её не стало. Моей Кэт не стало. Ведь я сам видел её там, на холодном железном столе. Я раздвинул шторы. За окном в свете уличных фонарей медленно кружился снег. Зазвонил телефон. Его трели вскрыли тишину квартиры. Наверное, снова из полиции. А может, родители Кэт. Или Бред, ведь я обещал позвонить ему, когда она вернется. Но она так и не вернулась. Звонки не прекращались. Я медленно подошел к телефону, и вырвал провод из гнезда. Я просто не хотел никого слышать. В эту же секунду засверкав экраном, подал признаки жизни сотовый, который я оставил дома, торопясь в участок. В тот момент я был рад своей привычке отключать звук в недели отдыха. Я был очень неорганизованный. Совсем не такой, как моя Кэт. В спальне я повалился на кровать. Отбросив покрывало, уткнулся в простыни, которые ещё хранили её запах. Запах моей девочки, которая так никогда и не станет моей женой. Никогда не выучит японский, не поедет со мной в Токио. Запах Кэт, которую убили в тот день, когда я собирался сделать ей предложение. Я не плакал. Просто тихо лежал и вспоминал обо всем, что касалось нас двоих. Нашей недолгой, но счастливой совместной жизни. Где-то играла музыка. Наверное, у той девченки этажом выше. Не знаю, сколько я так пролежал тогда, но я совершенно потерял счет времени. Невыразимая тоска вдруг хлынула в меня, как-будто кто-то невидимый выдернул пробку. *** Я замолчал и, поднявшись с пола, сходил на кухню за сигаретами. Мне совсем не хотелось курить, но я не представлял, чем ещё можно заполнить пустоту, внезапно открывшуюся внутри. Честер продолжал сидеть у портрета, уставившись на меня остановившимся взглядом. Его глаза вдруг словно стали совсем пусты. Как глаза слепого человека. За все время моего рассказа, он не вымолвил ни слова. Просто слушал, внимательно глядя на меня. Туман за окном всё так же белел, и я не мог бы точно определить, сколько времени я говорил. В горле пересохло. Я вытянул сигарету и закурил, стряхивая пепел в пачку. -А что было дальше? - внезапно послышался голос Честера. Я вздрогнул: его голос вдруг показался мне чужим. Он звучал глухо, отдаленно, будто Честера отделяло от меня несколько слоев атмосферы. -Дальше я свихнулся, - от дыма щипали глаза. Не докурив, я вжал окурок в пачку. - Поначалу не отвечал на звонки, не открывал дверь. Просто лежал на кровати, забыв обо всем на свете. Потом приехали родители, у которых был второй ключ. Меня насильно вымыли, накормили. Я не разговаривал. Вопросы сыпались на меня со всех сторон, но я потерял способность воспринимать что-либо. Будто внутри что-то сломалось... что-то важное, отвечавшее за мою жизнедеятельность. Не знаю, что со мной было. Наверное, сначала это можно было назвать глубокой депрессией. Мне стало абсолютно плевать на окружающий мир, на себя. Приходили из полиции, что-то спрашивали... говорили о том, что убийцу поймали. Несколько раз даже называли его имя, но я не хотел слышать. Каждый раз, как они заговаривали об убийце, я зажимал уши руками. Я был в отчаянии и вел себя глупо. Хотелось бы мне сейчас знать его имя... спустя некоторое время меня отправили в клинику к Джеку Льюису, тому самому человеку, которого ты видел вчера. Наверное, он сотворил чудо, приведя меня в чувство... ты даже не представляешь, сколько раз он спасал мне жизнь. Я ведь не хотел жить. Пытался убить себя. Сейчас даже не вспомню, сколько раз. А Джек терпеливо вытаскивал меня из петли. Сначала мне казалось, что он святой... но потом я понял, что все его усердие и терпение... он любил меня. Любил в прямом смысле слова, как мужчину. Конечно, он никогда не говорил этого, но я ведь не дурак. Знаешь, Честер, когда психика сдвинута, начинаешь чувствовать людей острее. А я... да, мне нравилось с ним беседовать, но не более. Я никогда не смог бы ответить ему взаимностью. Последние несколько месяцев моего пребывания в клинике стали для нас обоих сущим адом. Когда меня выписали, и я смог вернуться в обычную жизнь, я был совершенно потерян. Не знал, что делать, куда идти. Меня спасало рисование. Постепенно, благодаря упорству Роба, я начал продавать свои картины, зарабатывать деньги. Но смысла жить все равно не видел. Так все и было, пока не появился ты. Ты дал мне новый смысл. Честер поднял на меня глаза, в которых блестели слезы. Моя история очень потрясла его. -А убийца? - тихо спросил он. - Что с ним стало? -Точно не знаю, - пожал я плечами. - Помню, уже в клинике Джек говорил что-то о том, что тот человек оказался сумасшедшим. Забавно, правда? - Честер промолчал, и я продолжил. - Говорят, он сам во всем сознался, как только к нему пришла полиция. И ещё вроде суда не было. Парня просто упекли в психушку. Когда меня выписали, я мог узнать его имя у родителей Кэт, но не стал этого делать. Сам не знаю, почему. Может, мне было страшно. Я всё ещё могу это сделать, Честер. Я могу пойти в полицию и потребовать, чтобы мне назвали имя, сказали, что сейчас с тем человеком, где он. Я думал об это целыми днями, шлялся у полицейского участка, того самого, куда приехал в день убийства. Но не решался. А потом я встретил тебя. И решил, что не буду этого делать. -Почему? - с дрожью в голосе спросил Честер. На щеках белстели две тонкие дорожки. -Потому что у меня снова есть жизнь. К чему мне кому-то мстить? -А если бы ты не встретил меня... ты бы решился? -Наверное, да... - немного подумав, ответил я. - Узнал бы его имя. Пришел к нему, если он ещё жив. -И что бы ты ему сказал? На целую минуту в мастерской повисла абсолютная тишина. Я чиркнул спичкой и следил, как миллиметр за миллиметром её пожирает пламя. Мои глаза потемнели, и я почувствовал, как кровь гулко застучала в висках. -Ничего. Я бы его убил. *** Я выбежал из квартиры Майка, а в голове у меня вертелся лишь один вопрос "Почему?". -Честер! - послышалось за спиной. - Честер! Вернись! Но я не останавливался. Трижды чуть не упав, я сбежал по лестнице и с силой ворвался в густой туман. Я бежал, не разбирая дороги. Несколько раз врезался в прохожих. Казалось, сердце сейчас разорвет грудную клетку. Почему? Я свернул в какой-то переулок и, наконец, остановился, прижавшись спиной к холодной стене. Мне хотелось закрыть глаза, а открыв их, обнаружить, что всё это всего лишь дурной сон. Чудовищно нелепый сон. Но я не спал. Воспоминания, одно за другим, вонзались в меня. Тот день. Я хотел его забыть, почти забыл. Но рассказ Майка вернул меня в него. И теперь мне казалось, что я снова в прошлом. Но почему? Почему из стольких людей на планете я выбрал именно её? Ту девушку. Как могло выйти так, что я влюбился в человека, которому сломал жизнь? Как получилось, что этот человек тоже полюбил меня, и мы понятия не имели о прошлом друг друга? Переулок... так похожий на тот, в котором я совершил самый ужасный поступок в своей жизни. В котором я убил Белоснежку. Белоснежку, которая принадлежала Майку. Моему Майку. *** -Назовите ваше имя. -Иди к черту. -Послушайте, я вас прошу по-хорошему. Я с презрением посмотрел на Ли, который заходил ко мне в палату каждое утро и постоянно задавал один и тот же вопрос. Не знаю, с какой целью он проделывал этот ритуал так регулярно и настойчиво, но Нэтан не уходил, пока я не называл своего имени полностью. Поначалу эта игра даже забавляла, но вскоре парень стал откровенно меня бесить. Хотя, помимо него со мной мало кто общался, так что, немного поупиравшись, я всё-таки говорил, как меня зовут, чтобы он вернулся на следующее утро. -Честер, - пожав плечами, ответил я, натягивая на ноги носки. -Прекратите поясничать, - ткнув в меня пальцем, возмутился Нэтан. Его заросшее черной щетиной лицо забавно скорчилось в гримасу. - Полное имя. -Честер Чарльз Беннингтон. -Так-то лучше, - поправив на носу несуществующие очки, похвалил меня Нэтан и быстро удалился. Вскоре я узнал, что он также навещает всех не буйных, разыгрывая из себя доктора. Задает разные вопросы. И почему-то именно меня он спрашивал об имени. Наверное, оно ему очень нравилось. Нэтан Ли - палата 20. Всё, чем ты обладал в психушке - это номер палаты. Больше у тебя не было ничего. Хотя, если вдуматься, и номер тоже ничто. Но, попадая в больницу, так не думаешь. Честер Беннингтон - палата 23. Ещё у нас были чудные пижамы, в которых мы чувствовали себя никем. И обворожительные серые халаты, глядя на которые хотелось сдохнуть. Но я не жаловался. Мне было достаточно и того, что после курса "интенсивной терапии" в отделении для буйных, меня перевели сюда, перестали лечить электричеством и запирать днем. И ещё не надевали смирительную рубашку. Здесь такие методы были не приняты. Все они оставались этажом выше, в том страшном отделении. Там с утра до ночи единственным, что я мог слышать, были вопли и завывания. Я засыпал под крики, и под них же просыпался. Иногда даже под свои собственные. Своих соседей я почти никогда не видел: нас старались не водить по коридору одновременно. И потому у каждого было свое расписание похода на процедуры. Еду приносили прямо в палаты. О столовой для таких типов, как мы не могло быть и речи. В общем, это были довольно дерьмовые дни. Поэтому я был на седьмом небе, когда врач объявил, что "прогресс очевиден" и отправил меня на этаж ниже. Здесь все были такие милые и тихие, что поначалу я готов был рыдать от счастья. Наверное, я не делал этого только потому, что боялся, как бы меня снова не "подняли" к буйным. Но вскоре мне стало скучно. Ребятки хоть и были словно цветочки или овощи... они навевали какую-то особенную безысходную тоску. Я все думал о том, что если это следующий шаг "прогресса", то через пару месяцев я тоже стану таким. Но вскоре выяснилось, что сверху почти никого не переводят. В этом смысле я был счастливчиком. С каждым днем чувствовал себя лучше. О том, что совершил, старался не вспоминать. Слишком больно было. Эта боль - единственное, что так никогда и не излечилось. Одевшись, я направился к столовой. Нэтан уже окончил свой псевдоосмотр. Он шел рядом, записывая что-то невидимой ручкой в невидимом блокноте. Наверное, там и про меня было, но я никогда не решался спрашивать. Ли хоть и был психом, но очень хорошо умел изображать строгого доктора. Завтрак в то утро состоял из обезжиренного йогурта, двух тостов с апельсиновым джемом, чая, сока и таблетки сахарина. Кофе нам не давали, оно могло нас слишком сильно возбудить. Был там один парень Билл. Худющий такой, бледный. Так вот он вечно всем жаловался, что с ума сходит без кофе. Бывало, шатался за мной по пятам и ныл без остановки. Типа, ах, как бы сейчас выпить кофе. Ах, изверги, да как им не стыдно. Это Уильям Как-Его-Там - палата 10. А мне вот было совершенно по барабану. В отделении для буйных я вообще забыл, что кофе существует, так что теперь переживал его отсутствие спокойно. Билл, кстати, был идущим на поправку шизофреником. Забавный малый, только уж слишком дерганный. После завтрака меня вызвали к главному врачу. Пока я раздумывал, надевать халат или нет, Нэтан всё ошивался рядом со мной, заглядывал мне в глаза. Будто что-то чувствовал. Через месяц меня выписали. 5 Gunning down romance. Take these broken wings I'm gonna take these broken wings And learn to fly And learn to fly away Часть 1. Майк стоял в прихожей, прижавшись щекой к холодной стене. Воспаленные заплаканные глаза болели. Грудная клетка будто сжалась, уменьшилась и теперь давила на сердце с невообразимой силой. Это ощущение возвращало его в дни болезни. Почему-то хотелось оказаться в своей палате. Он чувствовал, что снова сходит с ума. -Пожалуйста, - прошептал он в тишину квартиры. - Боже, пожалуйста. Скорее. Он уже потерял счет времени. Знал только, что стоит так с того момента, как позвонил Честер и сказал, что скоро приедет. Что им нужно поговорить. Майк тоже хотел поговорить. Хотя бы о том, почему Честер так внезапно исчез неделю назад. Хотя бы о том, почему Честер не отвечал на его звонки. Или о том, почему целую неделю Честер не ночевал дома. Где он был всё это время? Что вообще происходит? Майк чувствовал себя брошенным на произвол судьбы маленьким мальчиком. В дверь тихонько постучали. Майк с облегчением выдохнул, когда увидел, что на пороге стоит Честер. Он был цел и невредим, только сильно похудел, осунулся. Лихорадочный, нездоровый огонек горел в его глазах. Честер был одет в ту же самую одежду, что и неделю назад. Пальто выглядело ужасно грязным и потрепанным. Та же история с ботинками. -Ты... - Майк тут же забыл, что хотел сказать. Он втянул Честера в квартиру и крепко прижал к себе. Честер дрожал всем телом. Его руки неуверенно потянулись к затылку Майка, дрожащие тонкие пальцы запорхали по непослушной шевелюре растрепанных черных волос. Майк почувствовал сильный запах водки с тоником. Вопросы разрывали его изнутри, но он не решался задать ни одного. Он просто боялся отпустить Честера хотя бы на секунду. Боялся, что тот снова исчезнет, теперь уже навсегда. -Майк, - прошептал Честер, и Майк не узнал его голоса. Хриплый, беспомощный, чужой - совсем не такой, как обычно. - Прости меня. Прости меня, пожалуйста... -Я думал, ты ушел насовсем, - Майк готов был разрыдаться. - Думал, ты бросил меня. -Прости, - повторил Честер, обдавая его горячим дыханием. - Прости за то, что я сейчас скажу... Майк не слушал. Он быстро прижался своими губами к обветренным губам Честера. Глубокий и долгий поцелуй накрыл двоих словно взрывная волна. Обессилевший Честер прислонился к стене, а Майк, забыв обо всем, целовал его так, что на губах выступали капельки крови. Его руки пригвоздили руки Честера к холодной стене. Нежное тепло медленно растекалось по их телам. Истосковавшиеся друг по другу, они походили на ненормальных. А может, они и были ненормальными. Внезапно Честер попытался прервать поцелуй. Майк остановился. Широко раскрытые от удивления черные глаза с упреком посмотрели на Честера. -Идем в гостиную, - шепнул он, освобождая себя от объятий Майка. В его взгляде, еще несколько мгновений назад горящем страстью, теперь застыла неизбежность. *** Повисла напряженная тишина, которую нарушал только шум проезжей части за окном. Я стоял у окна, глядя на падающий снег. Сердце билось слишком сильно. Так сильно, что это приносило боль. В висках гулко стучала пульсирующая кровь. Я думал над этим целую неделю. Неделю, прошедшую в ночлежках, парках, запоях. Я все решил. И все-таки теперь я не мог поверить. Не мог поверить, что только что признался Майку во всем. Я боялся повернуться и посмотреть Майку в глаза. Он молчал, и где-то за моей спиной слышалось прерывистое дыхание. Мне хотелось, чтобы Майк вскочил, закричал, ударил меня.. хоть что-нибудь. Но Майк молчал. Я снова сделал это... разбил его сердце. Теперь уже осознанно. Алкоголь почти совсем выветрился, оставив после себя только пустоту и разочарование. Я был один на один с жестокой реальностью. С Майком, который, я чувствовал это каждой клеткой своего тела, становился чужим. Если бы я только мог что-то исправить. Повернуть время вспять. Я бы низачто не убил её. Я бы вообще предпочел не рождаться, только бы никогда не делать ему больно. -Ты знал? - послышался дрожащий голос. Мое сердце сжалось. -Нет, Майк, - досчитав до трех, я обернулся. Меня сверлил отчаянный взгляд черных блестящих глаз. Глаз, в которых стояли слезы. Хотелось исчезнуть с лица земли. - Пока ты не рассказал мне свою историю, я и понятия не имел... прости. Мой Майк, который становился все дальше с каждой секундой, вдруг зажмурился. Крупные слезы скатились по щекам, оставляя за собой мокрые блестящие дорожки. Он закрыл лицо руками, сдавленно всхлипывая. Я хотел подойти к нему, обнять, утешить хоть как-нибудь. Но я не мог. Я знал, что виноват во всем плохом, что с ним случилось в этой жизни. Я был его палачем. И потому единственное, что мне оставалось, так это стоять у окна и ждать его решения. -Чес... - Майк отнял руки от лица, встал с дивана и подошел ко мне. Я видел, что он дрожит всем телом, будто от страха. Меня и самого пробирала дрожь. - Я не знаю... что теперь нам делать? Ты... -Тебе решать, Майк, - прошептал я, готовя себя к худшему. - Что бы ты не решил, это будет правильно. На секунду мне показалось, что воздух между нами превратился в лед. Будто я никогда уже не смогу приблизиться к нему, ласкать его кожу, забрать его боль. -А как же Амэ? - внезапно спросил Майк. -Что? - не понял я. Уму непостижимо, что в такой момент он печется о ком-то еще. Хотя.. ведь именно за его доброту и сердечность я любил моего Майка. Майка, который сейчас переживал за Амэ, делившей кров с ненормальным убийцей. Мне стало горько. -Она знала о тебе? - пояснил он свой вопрос, глядя куда-то мимо меня. Я ещё мог протянуть руку и провести по его щеке. Теоретически. -Знала, - собрав все силы, ответил я. - Я рассказал ей в первый же вечер знакомства. Мы были с ней близки тогда... - я запнулся, но глаза Майка по-прежнему ничего не выражали. - Она не осуждала меня, знаешь. А потом мы нашли этот дом, который сдавался по дешевке.. и решили снимать его вместе. Амэ устроила меня мастером в тату-салон. Начальник - её друг, поэтому мне не задавали лишних вопросов. Так я и жил, всеми силами пытаясь забыть, что натворил. Жизнь превратилась в борьбу с воспоминаниями. По сути, я просто влачил свое жалкое существование до тех пор, пока... - я замолчал, чувствуя, как слабость охватывает каждую клетку моего тела. -Пока... пока что? Честер? - Майк взял меня за локоть и внимательно посмотрел прямо в глаза. Словно миллиарды гранат взорвались во мне, вызывая множество кровоизлияний. Я понимал, что это прикосновение может стать последним, что случилось между нами. И эта мысль сводила меня с ума. -Пока я не встретил тебя, - наконец прошептал я, и слезы обжигающей лавой поползли по моему лицу. - Я так люблю тебя... боже, Майк... прости... Он сделал то, чего я ожидал меньше всего. Обнял. Крепко, до боли. Я думал, мои ребра сейчас треснут. Но я готов был оставаться в его объятьях вечно. Мне даже на секунду показалось, что всё будет хорошо. Он простит меня, и мы постараемся всё забыть. Маленький лучик надежды, теплый и дрожащий, возник где-то в глубине моего сердца, но не успел разгореться. Потому что в этот момент Майк поцеловал меня. Так горько и нежно, что я понял: этот поцелуй последний. Я крепко вцепился в него, пытаясь исследовать каждый уголок его рта, пока мы не расстались. Навсегда. Я целовал его лицо, драгоценное лицо. А оно было мокрым и соленым от слез. Я целовал его глаза, ресницы... а они дрожали. Мы танцевали на острие ножа все это время. А на глазах наших были шелковые повязки. Мы рисковали, сами о том не подозревая. Играли с огем. А теперь сорвались и падали в пропасть. Летели прямиком в ад. Я готов был умереть только ради того, чтобы это мгновение длилось как можно дольше. Мне хотелось оттянуть момент падения. Момент удара о землю. Когда мы разобьемся вдребезги. Руки переплетались, губы шептали что-то невразумительное, тела горели, сердца разрывались от боли. Я прижимался к его мягким губам, мои руки ласкали его нежную кожу, воровато прокравшись под край футболки. Мы были на самом верху. И мы упали. Майк в последний раз провел рукой по моему лицу. Расстаявшая было корка льда, снова начала замерзать между нами. -Уходи, - послышался шепот. - Я не смогу... никогда не смогу тебя простить. Пожалуйста, Честер. Уходи. Я хотел возразить. Хотел упасть перед ним на колени и вымаливать прощение. Но не мог. Я знал, что он прав. Я должен был уйти. Я не заслуживал никакого прощения. С поцелуями, горящими на воспаленных губах. С телом, которое еще грело тепло возбуждения. Я быстро направился к выходу. Мысленно я молил, чтобы Майк остановил меня. Но этого не произошло. Он даже не вышел в прихожую, продолжая стоять у окна. Но даже тогда я любил его больше, чем кого либо ещё. На улице я поднял воротник пальто повыше и подставил разгоряченное лицо падающему снегу. Всё было кончено. Дома окружали меня словно грозные судьи. Постояв с минуту, я двинулся вперед. Я снова был один. Приветливые летние сумерки затопили маленькую улочку. Нагревшийся за день асфальт теперь отдавал тепло воздуху, делая его немного душным. Запах сочной, ещё не успевшей выгореть травы, смешивался с ароматами благоухающих в садиках цветов. Смуглый темноволосый мальчуган лет девяти, воровато оглядываясь, подкрался к небольшому двухэтажному дому и закинул потрепанную сумку в широко распахнутое окно первого этажа. Послышался глухой стук сумки об пол. На секунду замерев, мальчишка прислушался, не идет ли кто. Убедившись, что сумка не наделала лишнего шума, он подтянулся на руках и в мгновение ока оказался на подоконнике. Почти бесшумно спрыгнув в темную комнату, он сощурил блестящие черные глаза. Что-то беспокоило его. Чье-то присутствие. Привыкнув к темноте, мальчик разглядел на своей кровати силуэт сидящего мужчины. Казалось, мужчина затаился, пытаясь не выдать своего присутствия. Он как будто даже не дышал. -Пап, - осторожно позвал мальчуган, и его смышленное личико расплылось в виноватой улыбке. - Я тебя вижу. Послышался шум. Мужчина вздохнул, поднялся с кровати и зажег бра. Комнату озарил тусклый желтый свет. -Майк, - мягко проговорил мужчина, глаза, волосы и кожа которого были точно такими же, как у его сына. Они казались копиями, разделеннми несколькими десятками лет. - Опять ты шатаешься по улицам на ночь глядя без разрешения. Неужели трудно спросить? -Ты бы мне все рано не разрешил, - тихо ответил Майк, теребя краешек клетчатой рубашки. -Конечно, не разрешил бы, - улыбнулся мужчина, снова садясь на кровать и жестом приглашая сына присоединиться к нему. Мальчуган присел рядом, прижимая к груди поднятую с пола сумку. Его маленькие тонкие пальцы были перепачканы в желтой и оранжевой краске. - Что сегодня рисовал? Опять закат? -Ага, - воодушевленно ответил Майк. - Он сегодня был такой... жаль, ты не видел. Его отец тихонько засмеялся и потрепал мальчугана по голове. -Мама будет в бешенстве, если узнает, - он хитро посмотрел на сына, в чьих глазах тут же появился благоговейный страх. Миссис Шинода была очень строгой женщиной, и все семейство держала в ежовых рукавицах. Сказывалось американское воспитание. Отец Майка был из японской семьи, где к детям относились гораздо снисходительней. По крайней мере, в столь юном возрасте. -Но ты же ей не скажешь? - испуганно выдохнул Майк. Больше всего на свете он боялся того, что ему запретят рисовать закаты. -Дай-ка подумать, - мистер Шинода изобразил глубокую задумчивость. Мальчик замер в ожидании приговора. - Нет, не скажу. Но ты должен быть осторожен, сынок. Мне эти твои вылазки тоже не очень нравятся. Может, я буду ходить с тобой? Ну, знаешь, на всякий случай. -Нет, - замотал головой Майк, зевая. - Я не могу рисовать, когда кто-то рядом. Ты же знаешь, пап. -Знаю. Но что если ты представишь, будто меня нет? - улыбнулся мужчина. Майк промолчал. Он аккуратно положил сумку на пол и улегся на кровать. Отец осторожно снял с него кроссовки и носки. Маленькие белые ступни тут же окрасились желтым светом бра. Глаза мальчишки слипались. -Ладно, - проговорил мистер Шинода, собираясь уходить. - Обсудим это завтра, да? А сейчас тебе пора спать, - он погасил свет и взялся за дверную ручку. -Пап, - посышался в темноте сонный голос Майка. - Я тебя люблю. -И я тебя, малыш. Спи. Дверь с мягким щелчком закрылась. Майк перевернулся на бок и подтянул колени к груди. Запахи летней ночи наполняли комнату. За окном звонко стекотали цикады, чье пение действовало на Майка успокаивающе. Он улыбнулся той мысли, что завтра нарисует ещё один закат. Только сначала нужно будет купить новые кисти у миссис Бурдон. А заодно поболтать с её сыном, Робом. Тот ещё зазнайка, конечно, но коллекция автографов бейсболистов у него была шикарная. Да и рисует он неплохо. Веки Майка налились тяжелым свинцом. Голова тонула в мягкой подушке. Он засыпал. В ту ночь Майку снился странный сон. Во-первых, он был цветным, впервые за всю его жизнь. Во-вторых, там был совершенно незнакомый человек. Мальчик. По виду старше Майка. Мальчик стоял на коленях в каком-то совершенно незнакомом ему переулке и тихонько плакал. Шел снег, и было очень холодно. Майк подошел к мальчику. Оказалось, что тот держит на руках девушку, очень похожую на Белоснежку из мультика, который никогда не нравился Майку. Она была без сознания, и как будто не дышала. С шеей девушки было что-то не так, но Майк так и не понял, что именно. Он осмелился подойти ближе и увидел, что из кармана у пацаненка торчит кончик красной ленты. -Эй! - Майк дотронулся до его плеча. - Что случилось? Тебе нужна помощь? Он поднял голову и посмотрел на Майка. Его глаза были очень красивыми, Майк бы такие нарисовал. Красивыми, но страшными. В них застыло безумство. Худенькое бледное лицо исказилось болью. -Майк, - прошептал мальчик. -Мы знакомы? - оторопел Майк. -Майк, прости меня, - вдруг закричал мальчик. Его голос дрожал и ломался. - Я не хотел! Я не знал, что так выйдет, поверь! -Тут видно какая-то ошибка, - пролепетал Майк. Ему стало страшно. -Я прошу тебя... - мальчик вскочил, девушка упала на холодную землю с беспомощно раскинутыми в стороны руками. -Слушай, пацан, я не тот, за кого ты меня принимаешь, ты... - Майк не успел закончить, потому что мальчуган резко схватил его за руку. Глаза Майка загорелись паникой. -Отпусти меня! -Прости меня, Майк. Ты должен меня простить, - зашептал ему на ухо мальчик, сжимая его локоть так, что стало больно. Майк хотел закричать, но рот будто зашили нитками. Конечности одеревенели. Лицо незнакомого мальчишки вдруг стало таять, как и всё вокруг. Но испуганные глаза все продолжали смотреть, даже когда от лица осталось только мутное размытое пятно. Майк проснулся, дрожа от холода и страха. Сердце гулко и больно билось где-то в области живота. Он ошалело огляделся по сторонам. Комнату заливал розовато-золотистый свет восходящего солнца. Воздух был напоен росой и свежестью. Он уставился в потолок, пытаясь припомнить сон во всех подробностях. Но эти самые подробности одна за другой исчезали. Ускользали от него. До тех пор, пока не начало исчезать последнее: широко раскрытые карие глаза. Майк сел на кровати и потянулся за сумкой. Достав альбом, он лихорадочно попытался нарисовать глаза. К этому моменту он уже не помнил ничего. Удивленно хмыкнув, Майк принялся рисовать трансформера. Наступал новый день. Часть 2. -Честер! Ты не можешь уехать! - Амэ растерянно смотрела на Честера, собиравшего вещи. -Могу, - буркнул он в ответ, быстро складывая в сумку рубашки. С момента расставания с Майком прошел месяц. За это время Честер настолько похудел, что казался прозрачным. Темные глубокие тени залегли под глазами. Сами глаза будто потускнели или выцвели. Ничего в нем уже не было прежним. - Завтра сяду в первый попавшийся автобус и уеду. -Куда?! -Неважно куда, лишь бы подальше отсюда, - выдохнул Честер, озлобленно швырнув в сумку голубую футболку. Ту, что давал надеть Майку. В их первое утро. Он обессиленно опустился на пол, сжав виски кончиками пальцев. Амэ присела рядом и положила руку ему на плечо. -Не бросай меня одну, - внезапно прошептала она. - Ты мой единственный друг. Честер отнял руки от головы и внимательно посмотрел на Амэ. В её глазах не было ни капли иронии. -Я должен, - мягко отозвался он. - Невыносимо оставаться здесь, в этом городе. Я чувствую себя так, будто растворяюсь с каждым днем. Хожу по улицам и боюсь встретить Майка. Он мне мерещится в каждом прохожем. -Он без тебя пропадет, Честер-сан, - Амэ встала и открыла окно. Холодный февральский воздух мгновенно заполнил собой всю комнату, каждый её угол. -До сих пор вроде не пропал, - бросил Честер. -Откуда тебе знать? Ты даже не видел его ни разу за всё это время, - заметила Амэ, вытаскивая из пачки сигарету и закуривая. - Ему очень плохо без тебя. Я знаю. Так же, как и тебе. Амэ была не права, однажды Честер встретил Майка в городе. Это случилось через неделю после их расставания. Он как обычно бродил по улицам, и сам не заметил, как оказался у дома Майка. Поначалу, Честер даже не понял, почему ему так знаком этот район. А когда до него дошло, он вдруг увидел Майка. Его Майк вышел из подъезда и, прислонившись к стене дома, прикрыл глаза. Честер тут же юркнул за угол. Он понимал, что должен немедленно уйти, но не мог. При виде Майка его сердце сделало двойное сальто в груди. Честер осторожно высунул из-за угла голову и принялся жадно наблюдать. Майк, простояв у стены минуты две, вдруг как будто очнулся и двинулся по направлению к магазинчику через дорогу. На нем было черное пальто, как-то особенно подчеркивающее его бледность и ввалившиеся щеки. Снег путался в темных волосах. Движения были уверенными, хоть и очень медленными. Честер мысленно поблагодарил Господа за то, что Майк, по крайней мере, не превратился в затворника повторно. Может, сейчас он ненавидит Честера. Пусть. Главное, чтобы он поскорее пришел в себя и двигался дальше. Майк открыл дверь магазина и внезапно оглянулся. Честер вздрогнул, потому что взгляд Майка совершенно неожиданно уперся в него. Оба на мгновение замерли. Этот момент показался Честеру вечностью. Тысячи электрических зарядов ударили в него. И вдруг все закончилось. Майк отвернулся и спокойно вошел в магазин. Стеклянная дверь беззвучно закрылась за ним. Честер, дрожа, бросился прочь. -Это уже неважно, Амэ, - отогнав воспоминание, словно назойливую муху, проговорил Честер, поеживаясь от пробирающего до костей февральского ветра. - Он никогда меня не простит. И правильно сделает. Амэ выбросила окурок и закрыла окно. Её лицо без косметики и накладных ресниц выглядело совсем по-детски. Длинные волосы были собраны в хвост. Уютный джемпер с зимним узором придавал ей ещё больше очарования. И не скажешь, что проститутка, подумалось Честеру. -Пойду посмотрю объявления о сдаче квартир, - ровным тоном произнесла она. Будто совсем потеряла интерес к разговору. Сколько они были знакомы, а он никак не мог привыкнуть к этой её особенности так быстро менять лица и состояния. - За дом я в одиночку платить не смогу. Кстати, тебя уволили из салона. -Понятно, - кивнул Честер. Почему-то это известие его ничуть не расстроило. Он все равно не ходил на работу уже больше месяца, Луи - владелец салона - давно должен был так поступить. Оставшись один, Честер затолкал в сумку лэптоп и огляделся. Похоже, все готово к отъезду. Комната всегда выглядела пустой, а теперь как-то совсем осиротела, лишившись последних признаков того, что в ней кто-то жил. Он поставил сумку у двери и лег на футон. Осталась последняя ночь, а потом он уедет. "Неважно куда, лишь бы подальше отсюда" - прозвучали в голове собственные слова. Одиночество и отчаяние медленно проникали ему под кожу. Накинув сверху легкое одеяло, он закрыл глаза и попытался успокить колотящееся сердце. Нужно уснуть. Завтра будет новый день. *** (чье-то воспоминание) -Майк, а мне ведь холодно, - жалостливо проговорил Честер, нервно ерзая в кресле. Майк на секунду оторвался от холста и посмотрел на него убийственным взглядом. -Врешь, засранец, - насмешливо процедил он. - У меня в квартире климат-контроль, не забыл? Это тебе не ваш с Амэ захудалый домишко. -Ах ты, - Честер со смехом вскочил и, кинувшись на Майка, повалил его на пол. Правая рука Майка, как раз та, в которой был кусочек угля, дернулась и скользнула по ключице Честера, оставив после себя влажный черный мазок. Их губы на минуту слились в поцелуе. -Так я никогда не закончу, мистер Беннингтон, - нарочито строгим тоном сказал Майк, отстраняя от себя голого Честера и поднимаясь с пола. - Займи-ка исходную позицию. Честер, вздохнув, поплелся к красивому креслу викторианской эпохи и весьма не элегантно бухнулся в него. -Ногу так, как я просил, пожалуйста, - по-менторски проскрипел Майк, глаза которого чуть заметно замаслились. -Иногда ты бываешь ужасным извращенцем, - притворно заныл Честер, закидывая левую ногу на резную ручку. - Спасибо, хоть трусы разрешил оставить. -Это только первый этап. Дальше будем оборачивать вокруг твоих бедер простынь, - сказал Майк, вновь углубившись в рисунок. - Может тогда ты перестанешь вскакивать каждые пять минут. Откинь голову. Честер послушно откинул голову на спинку. -Так? -Да, - выдохнул Майк, продолжая рисовать. - Никогда не видел тела красивей. Ты просто идеально подходишь для позирования в обнаженном виде. -Ты говоришь противным тоном профессионала, - насмешливо проговорил Честер. - Но мне все равно приятно. Надеюсь, это полотно будет в нашей частной коллекции? -Само собой, оно не для галереи, - улыбнулся Майк. - Я готов всю жизнь тебя рисовать. -Майк... -Что, Честер? -Я люблю тебя, слышишь? -И я тебя. Очень. *** Он проснулся от того, что почувствовал чье-то присутствие в комнате. Нащупав очки, он потянулся к ночнику, чтобы включить его и вдруг замер. Совсем рядом кто-то дышал. Так близко, что Честер чувствовал теплое дыхание и запах. Такой родной запах. -Не включай, - послышался в темноте знакомый голос. Руку Честера накрыла другая рука. Та рука, которую он столько раз держал в своих и целовал долгими безумными ночами. В этом не могло быть никаких сомнений. -Майк? - прошептал Честер, не веря самому себе. Может, ему это просто снится? -Да, - тихо проговорил Майк, отводя руку Честера от выключателя. - Всё в порядке. -Что ты здесь делаешь? Как ты сюда попал? - в голове у Честера все перемешалось. -У меня есть дубликат ключей, забыл? - проигнорировав первый вопрос, ответил Майк. Честер даже в темноте знал, что Майк улыбается. Адреналин хлынул в вены. Он ничего не понимал. -Но что... - начал было Честер, но теплая ладонь накрыла его рот. Он потихоньку начал привыкать к темноте, и уже мог рассмотреть сидящего рядом Майка и его горящие глаза. Он был в том же самом черном пальто, вокруг шеи обмотан широкий шарф. Мягкий тусклый свет фонаря за окном падал на его небритую щеку. -Не нужно вопросов, - прошептал Майк. Ладонь соскользнула с губ Честера и, едва коснувшись шеи, остановилась на его груди, обтянутой тонкой тканью футболки. Под своей рукой Майк ощущал отчаянно бьющееся сердце. - Я здесь, а об остальном тебе знать не обязательно. Он осторожно отстранился от Честера и снял пальто, а затем шарф, положив всё это рядом с футоном. Честер приподнялся на локтях, с удивлением наблюдая за Майком. Он никак не мог отделаться от ощущения, будто всё происходящее ему снится. -Наверное, я слишком много думал о тебе, - прошептал Честер, всё ещё не двигаясь и не решаясь прикоснуться к Майку. - Ты мне кажешься. -Может и так... может, и себе я кажусь. Ты только молчи, ладно? - Майк наклонился к Честеру и прижал его к себе. Почувствовав сквозь тонкую ткань футболки родное тело, Честер немного успокоился. -Скажи, Чес... ты меня любишь? - Майк коснулся губами его шеи. -Да... - выдохнул Честер, запрокидывая голову. Живот наполнился мягким теплом. - Люблю больше жизни. Руки Майка, ладно и почти бесшумно двигаясь, начали ласкать его тело. Теплые ладони на холодной коже, которая под их прикосновениями мгновенно становилась обжигающе-горячей. Не в силах больше удерживаться на локтях, Честер рухнул на футон, и тело Майка тут же накрыло его сверху, будто в попытке защитить от чего-то или кого-то. Честер ничего не соображал и мог только тихонько всхлипывать и постанывать под мучительно нежными прикосновениями. Закусанные до крови губы уже не доставляли дискомфорта. Длинные тонкие пальцы, задрав на Майке рубашку, впивались в смуглую кожу, оставляя после себя красноватые следы. Они хватались друг за друга словно утопающие за единственный спасательный круг. Честер ещё даже не успел ничего понять, а Майк уже был в нем, медленно двигаясь, проникая всё глубже. Боль и любовь. Честер не кричал, только до боли кусал собственную ладонь и случайно прокусил тонкую полоску кожи между большим и указательным пальцами. -Майк... - шептал он, двигая бедрами, зажмурив глаза и теряя контроль над собой. - Люблю... Майк молчал, продолжая двигаться. Лицо его не выражало ровным счетом ничего, но Честеру было слишком хорошо, чтобы он мог это заметить. Но по мере того, как оба приближались к концу, лицо Майка смягчалось. Вдруг он как-то болезненно всхлипнул, и поток наслаждения накрыл его с головой. Честер почувствовал жидкое горячее тепло внутри, и весь его мир взорвался на миллион маленьких кусочков. Он протянул руки, чтобы обнять Майка и заснуть с ним. Чтобы проснуться в новом дне, который будет только для них двоих. -Нет, - прошептал Майк, отстраняясь и застегивая ремень. Его лицо было залито слезами. -Что с тобой? - глаза Честера удивленно расширились. Майк пошарил рукой в складках лежащего рядом пальто и что-то оттуда достал. Честеру вдруг стало не по себе, он резко, пока Майк не успел остановить его, потянулся к ночнику и щелкнул выключателем. Тусклый свет озарил заплаканного Майка, стоящего на коленях и его правую руку, в которой поблескивал револьвер. *** -Майк? - опасливо шепнул Честер, с непониманием глядя на Майка. Тепло только что прошедшего оргазама ещё горело внутри него, а мысли никак не выстраивались в ровную цепочку. Майк, сначала трахнувший его, а теперь стоящий перед ним с револьвером - это никак не укладывалось в голове. -Оденься, - Майк всё ещё плакал: крупные слезы сбегали по его лицу. Он слегка дернул револьвером, указывая Честеру на джинсы. -Что? - Честер лежал, не в силах подняться и ошарашенно смотрел на Майка. Казалось, он попал в какую-то другую реальность, где всё происходит неправильно, совсем не так, как должно происходить. -Оденься, Честер, - почти молитвенно повторил Майк. - Ты должен одеться и не спорить со мной. Честер, медленно встал и надел джинсы. Молния долго не подчинялась дрожащим от страха пальцам. В конце-концов он плюнул на неё, оставив незастегнутой. -Убьешь меня? - спросил Честер. В голосе скользили страх и безысходность. -Да, - чуть заметно кивнул Майк. - Я должен, ты ведь знаешь. Я убью тебя, потому что ты разрушил мою жизнь. -И даже неважно, что я тот, кто подарил тебе новую? - Честер внимательно посмотрел на Майка. Лицо было видно совсем плохо, но глаза... глаза были совершенно нормальными и в то же время невероятно безумными. Таким Честер его ещё никогда не видел. -Но ты же её и забрал. Снова, - Майк подошел к Честеру вплотную. - Это невыносимо. Я не могу простить тебя, не могу быть с тобой. Но и без тебя тодже не могу. Мне ненавистна мысль о том, что мы живы. Друг без друга. -Майк, ты же не... - в голове у Честера вдруг проскользнула чудовищная догадка. -Встань на колени, ладно? - тон Майка таинственным образом менялся от жестокого к мягкому и нежному. Честер послушно встал на колени. Холодное дуло револьвера уперлось ему в лоб. Рука Майка дрожала. -Помнишь, я говорил тебе о том, что чувствую, будто должен нести за тебя ответственность? - тихо спросил Честер, исподлобья глядя на Майка сверху вниз. Майк покачал головой. - Я понял, почему... я всё испортил, и Бог послал меня, чтобы я всё исправил. Понимаешь, только я мог исправить... -Честер, молчи, - Майк захлебнулся очередным всхлипом. - Господи, молчи, иначе я... клянусь, я... -Стреляй, - выдохнул Честер. - Ну же! Стреляй! Я заслужил! Ты ведь за этим пришел! -Молчи, прошу тебя молчи! - рука с револьвером на секунду опустилась, дрожа как в лихорадке. -Я люблю тебя, Майк! Люблю, люблю, люблю... - зашептал Честер. - Я не жалею ни о чем, что было между нами! Спасибо! Спасибо тебе, что дал мне всё! Спасибо, что теперь всего лишаешь!... -О, замолчи, Честер, - всхлипывал Майк. В этот момент он был похож на маленького растерянного ребенка. Даже от голоса Честера он чувствовал необъяснимую боль в груди. Рука с револьвером повисла вдоль тела словно плеть. Свободной рукой он утирал струящиеся нескончаемым потоком слёзы. -Я готов умереть, если ты этого хочешь, Майк, - после небольшой паузы продолжил Честер, обхватив колени Майка и прижавшись к ним лицом. Он тоже хотел плакать, но не мог. Было страшно. Он как будто хохотал смерти в лицо. - Я люблю тебя, слышишь?! Ты - смысл. Ты! - последнее слово он выкрикнул так громко, что Майк вздрогнул. -Заткнись! - не в силах больше терпеть голос Честера, Майк резко прижал дуло к его голове. Послышался холодный безразличный щелчок возводимого курка, который показался оглушающим в повисшей гробовой тишине. -Люблю тебя, - выдохнул Честер и закрыл глаза. Грянул выстрел. Но Майк его не услышал. Что-то теплое и влажное окрапило кожу. Честер затих и сполз куда-то вниз, но руки его по прежнему мертвой хваткой сжимали колени Майка. Он опустил глаза, и его тут же затошнило. Он наклонился, пытаясь отцепить от себя ставшие вдруг такими твердыми пальцы, но ничего не вышло. Сквозь тонкую ткань джинс он чувствовал теплую кровь Честера. -Боже, Честер... - глаза Майка расширились. Он поднял руку, в которой всё ещё был револьвер: весь в крови. Майка больше не мог плакать. Он ничего не слышал и ничего не чувствовал. В свете ночника все очертания расплывались. Тело Честера у его ног казалось чем-то нереальным. Майк как будто за какую-то долю секунды потерял всё, что у него было и стал свободен. Его больше ничего не держало, не душило, не обязывало. Он был никем. И тело, лежащее так близко, омывающее его ноги кровью - тоже уже ничего не значило. Это было только тело. Честера не стало, и в то же время он был. Рядом. Внутри. Под кожей. Он был ничем, и в то же время, всем. За дверью послышались шаги. Майк вздрогнул. -Я к тебе, слышишь? Я к тебе, - торопливо прошептал Майк. Уже не дрогнувшей рукой он быстро взвел курок и сунул дуло себе в рот. Оно было в крови Честера, и потому на языке стало солоно. Смутно подумалось о Кэт. Но тут же эту мысль прогнал образ Честера, вставший вдруг перед глазами. Честер смотрел на него и беззвучно шевелил губами. Снова громкие шаги. Под дверью вспыхнула полоска света. -Честер! Честер! - дверь распахнулась, и в комнату ворвался свет. На пороге стояла Амэ - растрепанные волосы, испуганные глаза. - Что тут происходит?! Майк?! - она вбежала внутрь. Их взгляды на секунду встретились, и тут же раздался ещё один выстрел. *** Амэ ошарашенно попятилась назад, во все глаза глядя на лежащих на полу в луже крови Честера и Майка. Внутри у неё что-то сломалось. Наткнувшись спиной на стену, она медленно сползла вниз. Несколько капель темной густой крови застыли на её бледной фарфоровой щеке. Белый шелковый халат с драконами тоже был забрызган кровью и мозгами. Вцепившись в волосы, она попыталась закрыть глаза, но не смогла. Её взгляд был прикован к двум телам, переплетенным так, что было непонятно, где чье. Свет ночника захлебнулся светом из коридора. Темная лужа крови, казалось, была чудовищно огромной. Тела словно тонули в черном озере. Воздух наполнился липким запахом. Амэ вдруг потеряла ощущение реальности. Ей казалось, что она не существует. Так же, как и не существует этой комнаты. Так же, как и не существует вообще ничего. Тошнота подкатила неожиданно. Амэ вывернуло прямо на сумку Честера, стоящую у двери. Она с удивлением посмотрела на маленькую коричневую лужицу, и её вырвало снова. И в этот момент на Амэ нахлынула слабость. Страшная и сокрушающая. Казалось, она проникает ей под кожу и уже бежит по венам. Неизвестно откуда бесшумно выскользнул Шива и, остановившись у сумки, принялся её обнюхивать. Амэ вцепилась в кота, который начал недовольно бурчать, и прижала его к себе, пачкая мягкую гладкую шерсть кровью. Что-то шепча на японском, она уткнулась лицом в шерсть и наконец заплакала. Кот затих, будто всё понял. Внезапно сильный поток ветра открыл окно и ворвался в комнату. Тела лежали неподвижно, и в этой их неподвижности читалось что-то бОльшее, нежели просто смерть. У Честера из кармана свисала красная лента. Красный февральский восход возвещал о начале нового дня. Бледное небо зарумянилось, впуская неповоротливое ворчливое солнце. Дул легкий холодный ветерок. Последний день зимы. Утро ещё держало многих обитателей в их жилищах, но жизнь у старого дома с японским фонарем на крыльце так и кипела. Машина скорой помощи, полиция. И множество людей в белых халатах и черной форме. Все говорили полушепотом, будто боялись кого-то разбудить и неловко опускали глаза. Амэ сидела в машине Роба, припаркованной у дома, всё еще в халате запачканном кровью. Лицо со следами размазанной крови, похожее на маску театра Кабуки. Все двери машины были распахнуты. Она думала о чем-то и даже не заметила, как подошел Роб. -Это всё, что мне удалось найти у соседей, - мягко проговорил он, набрасывая на плечи Амэ плед в шотландскую клетку. - И вот ещё, - он буквально вложил в её руки пластиковый стакан с мокаччино. - Тебе нужно согреться, иначе заболеешь. В дом сейчас не войти, там столько народу. Амэ посмотрела куда-то сквозь Роба. -Спасибо тебе, - чуть заметно кивнула она. -Послушай, только не уходи в себя, - Роб осторожно взял Амэ за подбородок и внимательно посмотрел ей в глаза. Весь его напускной лоск куда-то испарился, и сейчас он выглядел так, как и должен был: парнем, потерявшим лучшего друга. - Я понимаю, как тебе сейчас тяжело. Мне тоже... - он запнулся. У дома началась какая-то возня. Амэ вышла из машины. Ступни в тонких домашних тапочках чувствовали холод асфальта. Одну за другой из дома вынесли пару носилок, накрытых белыми простынями. Роб приобнял Амэ. Она как-то беспомощно посмотрела на него, потом перевела взгляд на носилки, затем снова на Роба. И уткнулась носом в его плечо. -Ничего, - прошептал он, гладя её волосы. - Ничего. Всё будет хорошо. -Мистер Бурдон, мы должны связаться с родственниками погибших, - подошедший к ним полицейский с сочувствием посмотрел сначала на девушку, потом на Роба. - Вы можете нам помочь? -Да, конечно, - не выпуская Амэ, Роб продиктовал полицейскому номер родителей Майка. Сердце его больно сжалось, когда он подумал о том, в каком ужасе будут старики. Ещё почему-то вспомнился Джек. -А как насчёт родственников мистера Беннингтона? - спросил полицейский. -У него нет родственников, - тихо ответила Амэ. - Мать и отец погибли в авиакатастрофе, когда ему было шесть. Он воспитывался в приюте. -Извините. Спасибо. Примите мои искреннии соболезнования, - отчеканил полицейский и удалился. -Знаешь, я думаю, что теперь они будут счастливы, - вдруг сказала Амэ, серьезно глядя на Роба. -Что? - Роб поправил плед, сползающий с её маленьких плеч и вытер с лица следы крови белым платком. -Честер и Майк, - пояснила Амэ. - Они будут счастливы там... здесь у них не получилось, но там обязательно получится. Это их судьба. Так должно было произойти. Я всегда знала, хоть и боялась этого. -Да, - кивнул Роб. - Они обязательно будут счастливы. Уверен, они уже счастливы... и смотрят на нас. -Думаешь, они уже там? - выдохнула Амэ, кутаясь в плед. Вместе с её дыханием вырывались маленькие облачка пара. Машина "скорой" отъехала от дома и скрылась за углом. Глядя ей вслед, Роб уверенно сказал: -Конечно, они уже там. Вместе. Любовь никогда не заканчивается. Даже после смерти. Будто в подтверждение его слов, на улице поднялся ветер, срывающий фуражки с голов полицейских. Яркое, уже почти весеннее солнце залило своими приветливыми лучами всё вокруг. Ветер окружил их, вскидывая в воздух длинные черные волосы Амэ, взъерошив волосы Роба. Где-то опрокинулась урна, и десяток пакетов взвился в воздух, походя на фантастических птиц. -Ветер, принесший весну, - проговорила Амэ, прижимаясь к Робу. - Ветер, принесший новую жизнь. -У них всё будет хорошо, - Роб вытянул правую руку, в которой извивалась красная лента и выпустил её, медленно разжав пальцы. Ветер подхватил ленту и понес её куда-то, где никогда не было страданий и слез. -Yoteisetsu des! (яп. судьба, предопределение) - прошептала Амэ, глядя вслед улетающей ленте. the end. |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
