| "Драбблы TerryBolger" |
Драббло-флэшмоб по картинке и ключевой фразе Название: - «» - Автор: TerryBolger Фандом: Linkin Park Категория: слэш, пре-слэш Пейринг: Честер Беннингтон/ Майк Шинода Жанр: романс, драма Рейтинг: G, PG-13 
"Идеальная форма" для squirrel buckwheat - Честер. Чеееестер. - Да от... от... отстаньте, су... су...суки все, - пробормотал тот, натягивая на голову одеяло и вздрагивая всем телом, как это делают собаки, когда им снится, что они загоняют добычу. - Честер. Майк беспомощно обернулся, еле сдерживаясь, чтобы не зевнуть, но остальные парни сидели вокруг стола, пили кто кофе, кто чай и всем своим видом показывали, что не желают принимать никакого участия в побудке Честера Чарльза Беннингтона. - Честер. Ты же сам просил себя разбудить! Нулевая реакция. Ровное дыхание человека, пребывающего во власти сна. Майк потряс его за плечо, получив в ответ матерное бурчание, напомнившее о прошлых турах, в которых похмельные утра Честера сводили с ума всех. Майк сдернул с него одеяло - Честер только подтянул коленки, обтянутые потертой тканью джинс, к груди и напряг плечи. Майк подавил зевок. - А кто мне вчера втирал про пробежки по утрам и вхождение в концертную форму? - он присел на край койки и снова потряс Честера за плечо, теплое и мягко-расслабленное. Наверное, солоноватое на вкус или кофейное - у Честера был кофейный гель для душа. - Я и так в идеальной форме. Хмыканье со стороны стола. Честер резво приподнял голову, Майк улыбнулся: пальцы Честера заморщинили наволочку. Но желание спать пересилило, и подушка никуда не полетела - Честер вздохнул и зашептал в нее: - Вот достану из чемодана свой ручной автомат, вставлю новую обойму, и вы поймете, что значит, будить честного человека... вообще охренели! Майк растерялся - так резко Честер дернул у него из рук одеяло, одаряя не проснувшимся злым взглядом прищуренных глаз: - Что сидишь, Шинизл? Либо к ним, либо на пробежку, либо спать. Третьего не дано. Понял? - Честер демонстративно перевернулся к ним ко всем спиной. Майк сглотнул - японский карп махнул хвостом, уплывая из полоски солнечного луча, упавшего Честеру на руку. Красное сменилось зелено-синим. А он смотрел и смотрел: убаюкивало мерное дыхание Честера, перезвон кружек, отправившихся в раковину, волны на нарисованном море, теплота спины, упертой ему в коленку. 
"Визуализация" для squirrel buckwheat У Майка Шиноды много страхов: одиночества, смерти в неизвестности, пропахших потом драных одеял и детских криков. Он боится того, что никогда с ним не случалось: развода родителей, изнасилования, собственного развода, наркотиков и вскрытых вен. Единственный способ совладать со всем этим ужасом – это визуализировать его. «Визуализация, вы сами прекрасно знаете и сами этим же пользуетесь. Расскажите мне все же подробнее об этих ваших роботах, Майк», - повторяет в его голове металлический голос доктора, лечившего его нервный срыв. И Майк покрывает шершавые листы для графики рисунками: черепа чередуются с портретами одного и того же человека. Того самого, которого Майк представляет рядом с собой во время концертов, проходящих с неизменным успехом. Вон он, прыгает, выбивая пятками по сцене ритм заходящегося в приступе сердца или ритм адреналинового коллапса. Его кожа покрывается потом – почти так же, как Майк на рисунках покрывает оттенками серого его руки и спину, вырисовывая татуировки, горящие адским огнем или утишающие боль морскими волнами. Иногда Майк задумывается, что появляется раньше: новые детали на рисунке или новые черты того образа, который ему грезится наяву. Он не знает ответа. Но боится, что эффект визуализации пропадет, а потому теперь на концертах выходит вперед, к самому краю сцены, чтобы не увидеть исчезновения, чтобы не остаться один на один со своими страхами. Но не может удержаться и оглядывается – на зажмуренные глаза, на смоченные потом виски. И боится, что никогда не сможет прикоснуться к Честеру, потому что любовь к мужчине – это тоже один из страхов Майка, справиться с которым визуализация никак не помогает. Да и можно ли прикоснуться к тому, кого только представляешь себе, кто вряд ли существует в реальности? 
"Я знаю, что вы делали в прошлом туре" для squirrel buckwheat 1. Дейв остервенело переворачивал сосики на сковородке, даже не давая им шансов поджариться хотя бы с одной стороны. При этом помидоры, лежавшие рядом, он даже не думал трогать, и они медленно, но верно превращались в угольки. Бред и Роб меланхолично наблюдали за этим действием, Джо посматривал в сторону Тракта - все-таки Заветрь, как им сказал Странник, была небезопасным местом, и на Шиноду, продолжавшего спать, завернувшись в потрепанную куртку. - Эй, может, его разбудим? - вяло предложил Роб. Дейв замахал головой, неудачно повернул сковородку - две сосиски упали прямо в огонь, радостно взметнувшийся чуть ли не до потолка расселины, приютившей их до утра. - Бля! Слишком громко. Парни обернулись в сторону Шиноды, вскочившего со своего места: всклокоченные волосы, выбивающиеся из-под бейсболки, широко распахнутые глаза и раздернутый в крике рот. - О нет! - он подбежал к ним, выбил из руки Феникса сковородку и начал затаптывать костер. - Разве вы еще не поняли, нам нельзя! Здесь нельзя разводить костер! Они придут, - добавил он тише - ночной мрак разорвал оглушительный крик назгул. - О нет... Майк подбежал к сваленным в кучу рюкзакам, чтобы вытащить из-под них свой меч - холодная рукоять удобно легла на ладонь, словно меч был не из Упокоищ, а специально выкован для Майка Шиноды. Ровный круг, вычерченный пламенем затухающего костра, все еще разносящего по округе аппетитные запахи сосисок и помидор, разорвался - назгул пришли, встав четырьмя призрачными тенями на гребне холма. Майк краем глаза видел, как парни повалились на траву, не в силах справиться с нахлынувшим ужасом. Рука сама собой нашарила под футболкой цепочку с Кольцом, тут же скользнувшим на палец. В этот же момент назгул оказался совсем рядом, занося зазубренный меч. - О Элберет! - Майк в отчаянии ткнул клинком в темноту и тут же его пронзила боль, расползшаяся от плеча по всему телу льдистым холодом и беспомощностью. 2. - Хосссссяин! - Майк обернулся, чтобы увидеть, как исхудавший донельзя Честер вынырнул из темной воды и потряс блеснувшей в лунном свете рыбешкой. - А я зсссснаю, что вы делали в прошлом туре, хоссссяин! Вы не ели такую вкусссссную рыбку! - Эй, вонючка, не отставай! А то опять на веревку... - Зачем ты с ним так? - Майк дернул мистера Ханна за плечо. - Зачем? - Да он же другого не заслуживает, Майк! Ты посмотри на него! - Майк проследил за ненавидящим взглядом, удивившись как он не опалил голую кожу Честера, выбравшегося на берег - по острым камням. Майка передернуло. - Он же чудовище! От него ничего не осталось, он нас в любой момент предаст! - Не смей так о нем говорить! Ты ничего о нем не знаешь! Ты не знаешь, как его уродовало Кольцо и как до сих пор уродует! - Майк схватил Джо за грудки и встряхнул. - Прости... Он снова обернулся, чтобы посмотреть, как далеко ушел Честер - ловкий, как животное, тот пробирался сквозь кусты, охотясь за кроликом. На иссеченную колючками спину, садились мухи. Словно почувствовав его взгляд, Честер обернулся - с ехидной ухмылкой, но внимательным взглядом. - Я хочу помочь ему. Понимаешь. Я верю, что для него еще не все потеряно. - Майк, ты хренов идеалист! Нам просто нужно доделать дело. Майк махнул рукой и поспешил за Честером. Не произнося вслух пугавшее его самого: "Если я ему смогу помочь, то и для меня не все еще потеряно". 
"Конец" для Огонька Когда оцепление резервации прорвали, Честер шел на работу – быстро, размеренно, зная, что не опоздает. Вернее, что опоздает только в том случае, если в переулках на подходах к радио-башне начнут взрывать автомобили. Оцепление срывали уже трижды за неделю, а до этого там неделями, если не месяцами было тихо. Прогоняя из головы тяжелые мысли – чеканя шаг, напевая про себя почти выветрившуюся из головы Shadow of the day, Честер шел мимо групп повстанцев, которые спецназовцы загоняли за решетки, почему-то обесточенные. Слова сами сложились в начало выступления: его смена на правительственном радио с часу до девяти будет сегодня посвящена именно беспорядкам и особенностям жизни в резервации. Привычка позволила не скривиться, хотя тихий голос Талинды, использовавшей еще неделю назад свое право на один звонок в месяц из лагеря, выговаривал: «Здесь очень холодно, отопления нет, у тебя наверное тоже. Береги себя. Мы с Сэм и детьми спим вместе, так теплее. Работы нам не дают, это ужасно. Я не знаю, как бы мы тут жили, если бы не ты. Береги себя, я очень скучаю. Дети тоже. Я передам привет. Но мы тут молодцом держимся. Еще ведь недолго осталось?» Совсем рядом парень из сепаратистов бросил бутылку с зажигательной смесью в машину, оставленную у здания, которое еще несколько лет назад, до войны, занимало головное отделение Сити-банка. Переулки у радио-башни действительно оказались охвачены огнем. Честер остановился, удобнее перехватывая сумку (бутерброды на обед, книги и жесткий диск, который можно будет выменять ночью на манхэттенском рынке на пару дней сытого питания для Талинды с детьми и Сэм). Громыхнуло прямо за спиной, обжигая затылок раскаленной волной воздуха. Нужно было возвращаться на два квартала, чтобы спуститься в метро и пройти по полузатопленным туннелям до башни. Если он поторопиться, то может успеть. Взгляд тоскливо и безразлично скользнул по потрепанной многочисленными угонами Toyota и остановился – едва ли не прямо из огня из-за машины появился Майк Шинода, кутающийся в большую для него измазанную красками куртку. Похоже, его бригада опять обновляла предупреждающие надписи: на случай бомбежки, на случай прорыва оцепления, на случая перевода резервации и лагерей в другой район Нью-Йорка. - Майк! - Ты здесь. - Как дела, чувак? Спешишь домой с работы? – Честер ткнул Майка кулаком в плечо и улыбнулся: из группы их в живых осталось всего двое. Иногда ему казалось, что это произошло только потому, что им было за что бороться – за детей. Поэтому они успели проехать на старом бьюике всю Америку, оставляя за спиной радиоактивную пустыню Калифорнии, зараженные холерой западные штаты, захваченный сепаратистами Чикаго. Чтобы остановиться в Нью-Йорке, считавшемся теперь самым безопасным городом Соединенных Штатов Америки. Городе, рассеченном на зоны сетками с электрическим током. - А твои? - Анну отправили в крематорий. Вместе с сыном. Сегодня утром. – Майк замолчал, замер. Только отсветы пожара мелькали в глазах, в которых словно даже белок затек темным зрачком. У Честера перехватило дыхания от ровности его тона. Честер всматривался в его лицо: ни слезинки, ни морщинки, только губы плотно сжаты, а не растянуты в улыбке, как часто бывало прежде. Ни тени сожаления, ни горечи потери. Честер не сдерживал всхлипа и с размаху врезал Шиноде – кулак прошелся по лицу, разбивая полные губы, раздирая костяшки пальцев о зубы. Майк сплюнул кровью и подхватил Честера под локоть. - У нас мало времени. - Куда торопиться?! Ты совсем охренел?! – голос у Честера срывался на хриплый продушенный шепот. – У меня работа, что они сделают с Талиндой и детьми, если я там не появлюсь после обеда?! Вали отсюда! Ты… да как ты можешь так стоять, когда они, их…! - В крематорий сегодня должны были отправить всех, кто старше двадцати. – Майк говорил тихо, мягко шлепали сочащиеся кровью губы. – До места сбора отсюда на машине – два часа езды. - У меня нет машины… Пойдем! – Честер, сглотнув, схватил Майка за рукав и потянул в сторону служебной автостоянке. – Ну что ты? А да… Честер кивнул на подхваченную Майком монтировку и расплылся в шальной улыбке, полной страха и надежды. – Это они из-за… - Сепаратисты остановили дизельные станции по оцеплению. – Майк возил рукой в разбитом окне машины, исходящей воем. – Лагеря и резервации оказались под угрозой. Правительство опасается, что они заберут детей и действуют по принципу «так не достанься же ты никому». Боятся своего конца. - Суки. Да не тормози ты. Только куда потом? Нахрен, ладно, давай же. Взвизгнули тормоза. Честера отбросило на Майка, уверенно державшего руль. 
"Зоопарк" для squirrel buckwheat Усталость навалилась после концерта - тяжелыми веригами на плечи. Майк не добрым словом помянул про себя книжку про первых христиан, читанную на ночь. Его отражение в темном стекле закрытой двери ответило ему пожатием плечами, вздрогнули уши розовой шапки, и Майк протянул было руку, чтобы снять ее, но передумал. Пусть эйфория выступления ушла, но шапка была в этом не виновата. И никто не был виноват, что нужно было идти на афтограф сессию, тем более, что остальные парни из группы уже в голос ругались у прохода в коридор, ведущий в приготовленный для них зал. Волной над стадионом прошел рев фанатов, жалеющих продолжения зрелища. Майк заспешил. И, споткнувшись о провода и кабели, подпрыгнул, едва не падая в неожиданно раскрывшиеся объятья Честера: дыхнувшего на него свежевыпитым пивом и усталостью. Майк, отстраняясь, успел подумать, что не понимает, почему так определяет для себя этот запах, и услышать насмешливое: - Ручной кролик Чейзи Чеза соизволил припрыгать, - Джо. Майк поднял к подбородку руки со сложенными пополам ладонями, приподнял верхнюю губу, обнажая зубы и десны, и прищурился. Честер, смеюсь, потрепал его за ухом съехавшей на затылок шапки. - Честер, готовься. Кролики, это страшные животные. - Они грызут все. В том числе и пальцы ног своих хозяев. - И гадят везде. Представляешь себе свою квартиру в обрывках разрисованных бумажек? - И не отстают, так и бегают за тобой по квартире. - Пока не дашь им морковь. Парни замолчали, видимо, выложив все, что знали о кроликах. Майк, продолжая игру и не в силах сдержать улыбки, присел на корточки у ног Чеза. Кенни, глава их охраны еще что-то проговаривал с представителями администрации стадиона, утрясая организационные вопросы. По полу полз сквозняк - Майк вздрогнул, так неприятно прошлись холодные струи воздуха по голым рукам. Честер переступил, заслоняя его собой и бросил свою толстовку, которая до того была повязана вокруг его бедер. - Думаю, проблема не в этом. - Щелкнула зажигалка. - Он же половозрелый. Будет трахать все, что движется. Эти кролики, они такие, - прошипел Честер, сжимая зубах фильтр сигареты. - Охренеть можно. Говорят, они могут трахаться целый день без перерыва. - А ты бы не отказался, - широко улыбнулся Роб, - если бы это была девочка-кролик. Майк машинально поправил шапку и поднял голову - ответа долго не было - и встретился с Честером взглядом. - Не отказался бы. По любому мне придется забрать этого кролика к себе. А то парни из Фонда Защиты Дикой Природы нас расчленят и предадут анафеме. А так... какой PR! Короче, я забираю его себе, раз вы все так боитесь кроликов. - Мы боимся половозрелых кроликов, - многозначительно повторил Дейв. - Ну ты понимаешь, о чем я. Честер пожал плечами и снова переступил, словно собираясь загородить Майка ото всех. Майк на минуту перестал держать руки у подбородка и развел их, сложив пальцы "козой". - Если кто-то еще наедет на моего кролика, то пусть зарубит себе на яйцах... - Зоопарк, - обреченно выдохнул Джо. 
"Прохожий" для Огонька Под начатую вторую бутылку рома играть в "Правду или вызов" было легко и приятно. Даже Роб разошелся и весело крутил пустую бутылку, приговаривая, что все тайное должно стать явным. Честер то и дело подхихикивая, цедил чистый ром из своего стакана. Игра шла уже по четвертому кругу, и все уже знали, что Карен каждый раз на четырнадцатое февраля вручает Джо презервативы в подарочной упаковке, что Шинода, принявший вызов, умеет неплохо выть на нарисованную луну и что Бред на самом деле отклыдвает деньги на космический полет, благо туристические программы на МКС никто не отменял. Бутылка повернулась и уставилась горлом, как револьверным дулом, прямо в лоб Честеру, лежавшему на полу и подпиравшему голову рукой. - Каким у тебя был первый раз? - прошепелявил Рик Рубин, самолично присоединившийся к парням, таким образом празднующим запись финальной версии Bleed it out. - А, Честер? Тот, не отрываясь, смотрел на горлышко, блестящее в пробирающихся между штор солнечных лучах. Замерший и напрягшийся. - Ты же у нас любитель горяченького! Джо тупо покивал головой. - Вызов, - голос Честера прозвучал неожиданно твердо и трезво. - Вызов, я сказал. Рубин вытер пот со лба, словно это могло помочь ему придумать что-то интересное. - Выйдешь в город, встанешь на перекрестке, там где надпись "В центр". Дождешься первого прохожего или кто тебя согласится подбросить. Ну и проведешь с ним вечер. Возвращаться можешь завтра. - Честер посмотрел на в конец охреневшего продюсера исподлобья, чтобы увидеть гаденькую улыбочку. Усмехнулся, легко поднялся на ноги и по едва заметной синусоиде направился к дверям. Неожиданно громко хлопнувшим за его спиной. Бутылка прокрутилась еще раз. Майк уже не наблюдал за ее движением: за громким разговором парней не было слышно, как тяжелые башмаки Честера простучали внутреннем дворику, перед тем как затихнуть за калиткой. Солнце обжигало и высушивало пот. Черные очки спасали - от головной боли. Но от тошноты могла спасти только бутылка воды, а в этой дыре, как назло, не было ни одного киоска. Честер стоял на этом перекрестке уже полчаса и мимо него не проехала ни одна машина. Похоже, что разозлившийся Рубин знал, что предлагал как вызов. Честер прислонился к стене и закрыл глаза: за очками не видно, а автомобиль он услышит. - Садись, - тихий голос Шиноды вывел его из мутного забытья. Пошатываясь, Честер обошел машину, исходившую жаром, и сел на переднее сидение рядом с Майком. Дрожащей рукой включил кодиционер на полную мощность. И вздохнул. - Ты охренительно пьян, Майк. Шинода только пожал плечами и отжал газ. Машина рванулась вперед, взметая с дороги тонкий слой пыли. Они выехали в строящийся район: котлованы, бетономешалки, латиносы, сидящие на корточках у обочины и сплевывающие в песок. Честер курил сигареты, одну за одной, изредка поглядывая на руки Майка, намертво вцепившиеся в руль. Внутри поднималась тошнота, тяжелой душащей волной. Еще через час они съехали по указателю направо на проселочную дорогу, терявшуюся в сумерках, для не снявшего очки Честера уже перешедших в ночь. Сигареты кончились, и Честер просто крутил в руках пустую пачку. Майк резко затормозил. Впавшего в полузабытье Честера едва не бросило на переднее стекло, но ремень безопасности был пристегнут. Зато очки слетели. Майк наклонился, чтобы достать их из-под ног Честера, рассматривавшего большое дерево с раздвоенным переплетенным стволом, одиноко стоящее посреди степи-пустыни. В глазах с чего-то защипало. Майк выпрямился, аккуратно положил очки и крепко сжал плечо Честера. - Ты же знаешь, он просто идиот. - Да заткнись. Ты еще больший. Кто еще мог сесть за руль в таком состоянии?! Сколько ты выпил? - Не меньше тебя, - улыбнулся Майк. Честер тяжело привалился к нему, хмыкая и машинально переплетая пальцы с пальцами Майка. - Почему ты всегда, - Честер не закончил, потянулся за очками. - Потому же, что и ты никогда не задаешь вопросов. - Никуда не поедем, пока не протрезвеем, Шинизл. - Угу. 
"Мой друг" для Огонька - А если… - Да не будет никакого «если», заткнись Шинода, - зло выпаливает он. В нем сейчас столько энергии, пробужденной гневом (ну откуда, откуда все это берется из его тощего тела, которое он обычно так тщательно прячет за претендующими на стильность балахонами?), что он разве что не подпрыгивает. И бросается к двери, больно дернув меня за руку. – Смотри! Я почти ощущаю его мысленную оплеуху, которую он мне отвешивает, наверняка представляя, как я впечатываюсь и так приплюснутым носом в дверь и вижу в глазке идеально чистую лестничную площадку. - Так что мы всех увидим, понял, Шинода? И вообще. – Он хлопает себя по бокам, по бедрам, по груди, выискивая пачку сигарет, наверняка мятую-перемятую с парой-тройкой поломанных сигарет. – Чего ты дергаешься? Ты мой друг. Мой друг, понял? Или это слишком просто для тебя? Нужны какие-то объяснения и концепты? Потому что твои-уж-не-знаю-кто простых слов не понимают? Отлично! Я им это все объясню посмодерно, как ты это называл? Черт бы тебя подрал, Шинизл! - Не заводись. – Я осторожно двигаю рукой: завершаю фразу дирижерским жестом, который он, как профессионал в музыке, понимает хорошо – губы тут же смыкаются, чтобы поджаться, скривиться. Он даже о сигаретах забывает. – Честер. - Что – Честер? – его тон снизился на два тона. – Ну что – Честер? - Пойдем. Мои пальцы ухватывают только рукав куртки, не успевая добраться до жилистой руки. - Куда? – Теперь я слышу безграничную усталость в его голосе. Словно иссяк источник энергии или просто на него поставили заглушку. - Прости. – Я приобнимаю его за плечи и мы валимся на диван. Он не успевает ни вырваться, ни пихнуть меня, как он это обычно делает. Поэтому под нами пружинят подушки, подталкивая его ко мне – теснее, ближе. Хотя куда ближе, если он весь и так у меня под кожей со своей заразной болью, передающейся то ли воздушно-капельным путем, то ли через прикосновения. – Прости. – Мне хочется сказать «я не хотел», но он увидит в этом подтекст, да и просто эти слова ничего по-настоящему не выражают. Я поворачиваюсь, чтобы заглянуть ему в лицо, и жмурюсь, потому что на колечке на его губе играет солнце, ослепительно сверкая, перебрасывая искорки на очки. Своеобразная защита. Из стекла и металла. Хайтек. Как у пожарных. И куртка брезентовая у него есть. Героический пожарный. Или это я? – Прости. Я был не прав. Признаю. - Охренительно, - бурчит он, - Майк Шинода признал свою неправоту и ущербность. Как это мило. Было бы. Если бы ты этого не делал каждый день по пять раз! – Он вскидывается, словно энергия, сдерживаемая невидимой заслонкой, эту самую заслонку пробивает. - Что?! - Мой друг Майк Шинода извиняется перед всеми по пять раз на дню. Вот что! Он так ерзает по дивану, что пружины скрипят. - Не заводись. - Я не машина, чтобы заводиться или не заводиться! - О черт! – Мое терпение заканчивается, я больше не могу просто взмахивать рукой, будто передо мной человек-оркестр, а не человек-я-не-знаю-сам-что-хочу. Я хватаю его за грудки, давая ему повод начать шутливую потасовку, которая удивительно быстро прекращается: опять ушла вся энергия – так часто бывает с источниками в оазисах в пустынях. Он лежит подо мной, как костлявая рыба на дне этого самого водоема, и смотрит зло, с прищуром, дышит тяжело – боролся он яростно, но ярость же его и подвела. Я улыбаюсь. Потому что он не пытается вырваться, не пытается извернуться, не пытается плюнуть мне в лицо. Просто лежит и словно слушает биение наших сердец, как и я. Ровный ритм на две четверти, сейчас заканчивается скерцо и начинается адажио. - Да, теперь все, кто завалятся в эту дыру, будут точно знать, что Майк Шинода – мой друг, - вдруг едко замечает он и улыбается, улыбается, улыбается облизанными губами, блестящими так же стеклянно-пластиково-металлически, как его сережки, как оправа очков. Я корчу рожу и шутливо его целую. На целую секунду задерживаясь ладонями на его плечах, бедрами на его бедрах, губами на его губах. – Мой друг. - И что мы будем делать дальше? Охренительная вечеринка в стиле напейся и напои ближнего своего? В моем положении пожимать плечами несколько неудобно. И я задаюсь вопросом, а нужен ли ему вообще мой ответ? И что мы тут на самом деле делаем? А что если?.. TBC |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
