| "Щенки" |
|
Название: Щенки Автор: Dee Hasami Бета: Anhelle Категория: слэш Пейринг: Честер/Тайлер [ориджинал], Честер/Майк Рейтинг: NC-17 Жанр: angst, драма, АУ Дисклеймер: персонажи – мои, а реальные люди принадлежат сами себе и своим близким. Ничего из описанного в фике не было на самом деле. Все события привиделись автору в горячечном бреду. Саммари: Страшно однажды проснуться взрослым. Страшно понять, что всю жизнь ты пытался изображать из себя того, кем не являешься. Страшно любить того, кого любить не следует. В этом мире так много страшного. Через сигаретный дым, бесконечные самокопания, сиреневое весеннее небо, больше похожее на иллюстрацию к пост-апокалипсису, щенки учатся быть волками. Предупреждения: ненормативная лексика, богохульства, инцест, чен Саунд: Stone Sour “Bother”, Travis “Side”, Nirvana “Rape Me”, Seether “Fine Again”. Посвящается: мальчишкам. Я знаю, вам иногда тяжелее приходится. От автора: этот фик действительно очень жестокий, депрессивный, местами некрасивый, местами слишком личный. Здесь действительно очень много ненормативной лексики, не два-три слова, а целая куча. Одна из сюжетных линий - инцест - взаимоотношения полового характера между родственниками. Так что прежде чем читать дальше, задумайтесь, нужно ли оно вам. Всё. Я предупредил.)) Приятного прочтения. Примечание: написано на L2 Aquarius Fest по фразе №18 «Скейт, краски и разбитые коленки» Ты выкуриваешь ещё одну сигарету За упокой своего детства. Аминь. Они стоят на школьном дворе. У кирпичной стены, от которой пахнет свежей краской. От запаха немного мутит. Раньше эта стена была в ругательствах и граффити. Раньше она была типа манифеста старшеклассников. На этой стене признавались в любви. Посылали куда подальше. Фантазировали. Или просто малевали. Теперь здесь то, что не приснилось бы старшекласснику и в кошмарном сне. Чертовы лозунги об учебе и здоровом питании. Горячечный бред администрации школы - их была инициатива. Вот так всё и начинается. Сначала у тебя забирают стену. А потом - свободу. Так вот, эти трое стоят у стены. Стоят и курят. Прямо под огромной желтой надписью "Скажем нет курению!". Эти трое - главные фрики старшей школы. Эти трое - плевать хотели, кто что о них думает. Честер Беннингтон, Роб Бурдон и Бред Делсон. Честер - у него густо подведенные черным глаза, шипастый ошейник и старые протертые на коленках джинсы - затягивается и лениво глядит на стену. Глядит туда, где ещё пару дней назад красовалось выведенное им изречение. Live fast - die young. Честер выдыхает дым. Честер презрительно хмыкает. Теперь вместо красной кривой надписи - неестественно красивые и розовощекие лица учеников. От запаха краски начинает болеть голова. -Таких в природе не бывает, - заявляет Честер. Он говорит это веско. Так, что никто и не думает спорить. Кто станет спорить с Беннингтоном? Дураков нет. Он говорит это и вжимает окурок в нарисованный глаз неизвестной девчонки. Окурок прилипает. Честер думает о том, что ему осталось провести в этом аду-дефис-школе ещё что-то около года. А ещё Честер думает о том, что не трахался уже два дня. -В нашей школе - стопудов, - добавляет Роб. У Роба взлохмаченные каштановые волосы. На штанах болтается цепь. Второй окурок вдавливается во второй глаз. Нарисованное лицо, кажется, хмурится. -Какая хер разница, - ставит точку Бред. Бред кудрявый и худой как щепка. Совсем не похож на розовощеких ангелочков, которыми теперь размалевана стена. Их стена. Их манифест. Окурок Бреда - прямиком промеж глаз нарисованной девочки. Страшно воняет краской. -Встретимся после уроков, - это говорит Честер. Рюкзак на плечо. Руки в карманы. Между прочим, Честер - вожак этой небольшой стаи. Этих панкующих старшеклассников. Между прочим, если бы не Честер - не было бы этой истории. Это как вернуться в прошлое. Лет на пять. Пьяные вопли отца. Летящая в тебя бутылка. Уворачиваешься. Дзынь - бутылка разбивается о стену. Но от кулака, тут же бьющего тебя по лицу ты увернуться не успеваешь. Это родной папочка. У которого выпученные налитые кровью глаза. Вспышка боли. Спасибо, папочка. Ты уже хочешь сказать ему "Спасибо, пап". Даже рот открываешь. И тут между вами втискивается брат. Твой старший брат. У него сильные руки, и он всегда за тебя заступается. Твой брат - Тайлер. Ты не удивился бы, найдя у него в шкафу криптонит. Твой брат всегда успевает вовремя. Спасает тебя. В детстве, когда ты падал, он смазывал йодом твои разбитые коленки. И дул на них, чтобы облегчить жжение. Он тебя любит. Тайлер всего на пару лет тебя старше. Но он намного выше и крупнее. Во всем всегда лучше, чем ты. Он красивый, твой брат Тайлер. Ты любишь своего брата. Любишь Тайлера. Любишь так сильно, что у тебя встает, когда ты смотришь, как переодевается твой брат. Ты думаешь, что это, наверное, неправильно. Но какая уже разница? Ты любишь Тайлера. Ты дрочишь в ванной на его светлый образ. Тебе всего двенадцать. И ты дрочишь. На родного. Брата. Хорошо, что он об этом не знает. Ну, это ты думаешь, что не знает. Всё случается позже. Всё случается, когда тебе четырнадцать, а ему шестнадцать. Твой брат, любимый брат Тайлер курит в окно. Он курит "Malboro" и, наверное, плевать хотел на рак. У него растрепанные светло-каштановые волосы. У него зеленые глаза. И он курит в окно, глядя на висящую в небе луну. А ты делаешь вид, что спишь. Тишина. Тишина и полумрак, и ты дышишь слишком часто. А на самом деле украдкой наблюдаешь за братом. За Тайлером, на котором ничего, кроме болтающихся на бедрах джинсов. За Тайлером, который щелчком отправляет окурок в окно. За Тайлером, который закрывает окно и идет к тебе. Как в замедленной съемке. И ты вдруг понимаешь. Ты закусываешь губу, потому что Тайлер тебя спалил. Потому что Тайлер не дурак. Потому что Тайлер знает, что ты дрочишь в ванной, скуля его имя. Он как-то слышал. Раз сто. Он как-то раз сто стоял у двери, припав к ней ухом и подслушивал. Чертов Тайлер. Тебе вдруг становится страшно. И он зовет: -Честер.. И он спрашивает: -Не спится? Ты думаешь, что довольно сложно уснуть с таким стояком. Ты отвечаешь: -Не-а. Твой брат, твой Тайлер, он садится на кровать. Она жалобно скрипит. Тебе не хватает воздуха. Легкие будто полны воды. И тут ты замечаешь что-то странное. Ты замечаешь, что Тайлер смотрит на тебя как-то не так. По-другому. И Тайлер, он гладит тебя по щеке кончиками пальцев, и он говорит: -Ты любишь меня? В горле комок. По взгляду Тайлера ты понимаешь, что он имеет в виду не братскую любовь. Нет. Он говорит о другом. О ванной, когда ты стоял там и как идиот повторял "Тайлер, Тайлер, Тай...". Вот о какой любви спрашивает твой брат. Ты отвечаешь, пусть твой голос звучит испуганно, но ты отвечаешь. Ты шепчешь: -Да. И даже киваешь головой. Так слегка. Сам не знаешь, зачем. -И я тебя, братик, - говорит Тайлер. Голос у него - чуть хриплый от курения. Твои глаза как два блюдца. Ты рад, что не видишь себя со стороны. Ты думаешь, что выглядишь как псих. У тебя уже колом стоит. Это больно и стыдно. Между прочим, боль и стыд - то, что ты чаще всего испытывал с двенадцати лет. С тех пор, как понял, что любишь Тайлера. А потом твой Тайлер, твой брат, целует тебя. Прямо в губы. Вы сосетесь минуты три, и ты стонешь ему в рот. Как ненормальный. До этого момента ты уже целовался пару раз. С Робом, в школьном туалете. И с какой-то девчонкой из параллельного класса. И ещё с кем-то, ты уже точно не помнишь. Но это ни в какое гребанное сравнение не идет с тем, что творится с тобой, когда Тайлер водит кончиком языка по твоей нижней губе. Твой любимый, твой Тайлер. От него пахнет сигаретами. И его сильные руки сжимают тебя так крепко, что костяшки пальцев побелели. Он облизывает твою шею. Твой брат. Ваши родители спят в своей комнате. За стенкой. Папочка-алкоголик и мамочка-истеричка. А их старший сын хочет трахнуть младшего. А их младший сын подставляется, двигается так, чтобы старшему было удобнее. Их сыновья - они хотят друг друга. Они уже на полпути в ад. Что скажет мама? Что скажет папа? Ты думаешь, что ничего они не скажут. Ты думаешь так, кусая брата за плечо. Не скажут, потому что не узнают. Тебе бы только стонать потише. -Ты только стони потише, - говорит Тайлер. Говорит трахающий тебя Тайлер. Между прочим, чтоб ты не забыл: Тайлер - он твой брат. А если узнают? Когда Тайлер, твой брат, дрочит тебе, и ты послушно кончаешь от его руки. По большому счету, когда все это происходит. Тебе уже плевать. Майк Шинода - круглый отличник. Майк Шинода - гордость школы. Перед тем, как выбежать из дома, он смотрит на себя в зеркало. В отражении - мальчишка. Очки в толстой черной оправе. Гладко причесанные волосы. Клетчатая рубашка, усердно заправленная в штаны. Майк подхватывает рюкзак. -Пока, мам. -Ты сегодня задержишься, милый? - спрашивает заботливая мама. Глаза у неё красивые и добрые. Она в фартуке, что-то готовит на кухне. Как и положено хорошей матери. Идеальной. -Да, - говорит Майк. Он уже на пороге, держит дверь одной рукой. - Снова придется заниматься с кем-нибудь из отставших учеников. Интересно, с кем на этот раз? Майк надеется, что это не будет кто-нибудь из шайки Беннингтона. Этих ребят Шинода боится как огня. -Я так горжусь тобой, мальчик мой, - улыбается мама. Только бы не кто-то из них. Из этих панкующих типов, вечно курящих одну за другой в школьном дворе. У стены. Стены, в перекрашивании которой, к слову, Майк тоже принимал участие. Усердно выводил лозунги. Желтый "Скажем нет курению!" - его личная гордость. -Люблю тебя, мам, - улыбается в ответ Майк. Он не врет. Он действительно очень любит свою маму. И не дай Боже, думает Майк, не дай Боже ему придется заниматься с самим Беннингтоном. Он пугает Шиноду больше остальных. Эти его подведенные глаза. Этот его взгляд - с вечным прищуром. От такого взгляда у Майка мурашки по коже. И как-то странно начинает болеть живот. И забываются все слова. И... В школьном дворе Майка встречает Феникс. Рыжий задира. Если бы не Феникс, Майка уже давно бы кто-нибудь избил. Просто за то, что слишком умный. Но Феникс - хороший боец. И заступник. -Скажешь, эти двое не педики? - говорит с ухмылкой Честер, наблюдающий за парочкой со своего излюбленного поста у стены. Во рту - вечная сигарета. -Шинода? Ботан? - Роб смеется. Пихает Честера в плечо. Бред в обсуждении не участвует. Он сидит в стороне у дерева и наигрывает на акустической гитаре "Rape Me" Нирваны. Феникс и Майк идут рядом. Шинода косится на троицу у стены. Это всего лишь безобидный взгляд, Майк думает, что он даже незаметен. -Какого ты вылупился, мудак? - бросает Честер. Настроение у него сегодня хорошее. Хочется кого-нибудь достать. Например, этого педрилу Шиноду. Честер вдруг думает, что не такой уж Шинода урод. Только бы очки не носил. -Я... я, - мямлит Майк. И конечно под насмешливым взглядом Честера - он не знает, что сказать. На помощь приходит Феникс. Как обычно. -Беннингтон.. давно не получал? - руки Феникса сжимаются в кулаки. Привычка. Бред продолжает наигрывать мелодию. Майку в голову лезут слова. Rape me Rape me, my friend Ему никогда не нравился Кобейн. Идол этой троицы. Феникс, набычившись, глядит на Честера. Роб только беззлобно скалится. Честер ещё пару секунд трахает Феникса взглядом, а потом добродушно улыбается и разводит руками в извиняющем жесте. С Фениксом драться совсем не хочется - этот тип сделает его. Слишком силен, ирландская скотина. Связываться - себе дороже. Майк молчит. Инцидент исчерпан. Rape me Rape me again -Вот и чудно, - удовлетворенно говорит Феникс. И, к удовольствию Честера, берет Майка за руку. Честер ликующе смотрит на Роба. Роб просто пожимает плечами, вытягивая из пачки новую сигарету. Роб как бы говорит, что это ещё ничего не значит. Бред всё играет на своей чертовой гитаре. Майку хочется вырвать ладонь из теплой широкой ладони друга. Но он не решается. Феникс только что, как всегда, спас его задницу. Перед глазами у Майка всё ещё стоит лицо Честера. Это лицо улыбается. Недоброй такой улыбкой. Улыбкой, не предвещающей ничего хорошего. И Майк вздрагивает. Едва заметно, Феникс даже не обращает на это внимания. На лице Феникса - улыбка победителя. I'm not the only one, Oh Только бы не он. Только бы не Честер. Майк любит помогать отстающим. Майк вообще-то очень добрый. Но по какой-то причине он боится Честера Беннингтона. Ему и Фениксу вслед звучит тихий хриплый честеровский смех. И простенькие аккорды. Страшно воняет краской. Когда она уже высохнет? -Стопудово педики, - говорит Честер. - И Шинода у них за девчонку. Он представляет Майка, стонущего в голос. Смеется. Смех - с едва уловимой неуверенностью. Но никто не замечает. -А ты типа собираешься проверить? - спрашивает Бред. Это его первая реплика за всё утро. Не считая "Привет, парни". Роб хмыкает. А Честер задумывается. Проверить - хорошая идея. -Посмотрим, - отвечает Честер. На губах ухмылка. Пошлая. Роб вдруг становится совершенно серьёзен. -Хрена с два, - говорит Роб. Он выдыхает в лицо Честеру дым. -Посмотрим, - повторяет Честер. Взглядом он провожает Феникса и Майка, входящих в школу. Вы знаете, на что похож стыд? Он похож на то, когда ты просыпаешься ранним утром. Просыпаешься и понимаешь, что твоя голова лежит на груди у старшего брата. Когда-то точно также вы спали вместе, если тебе вдруг становилось страшно. После очередного просмотренного ужастика. Но какие теперь, к черту, ужастики. Ты вдруг вспоминаешь, почему так болит задница. Ты смотришь на Тайлера. Апрельское утро, и ты, сгорая от стыда, ты смотришь на своего спящего брата. Его глаза закрыты. Его плечи и грудь в царапинах. Его правая рука обнимает тебя. Иисус, мать его так, Христос. Ты трахался с братом. Ты в ужасе. Не только от этого факта. Но ещё и от того, что у тебя снова стоит. Ты тихонько скулишь. Ты думаешь, что вы совершили ужасную ошибку. Правда, ты думаешь об этом слишком поздно. Тайлер, твой брат, он открывает глаза. Первое, что произносит Тайлер: -Бля. Второе, что произносит Тайлер: -Доброе утро. Третье, что произносит Тайлер: -Это правда было? Тебе стыдно. Ужасно стыдно. Выступают слезы. Как же так получилось, Тайлер? Как же так? Тайлер тянет тебя к себе. В его зеленых глазах - беспокойство. За тебя. Раньше надо было беспокоиться, братец. Тайлер говорит: -Ты чего? Ты плачешь. Горишь от стыда и плачешь. У тебя стоит - и это всё усугубляет ещё больше. Тебе хочется сдохнуть. Или убить своего брата. Жестоко. Так, чтобы он мучался. Мучался так же, как ты сейчас. И ты отвечаешь: -Я люблю тебя, Тайлер. Всегда любил. Тайлер улыбается. Тебе ещё хреновее от этой улыбки. Ты хочешь убить Тайлера - своего ненормального брата. Вы оба гребанные извращенцы. Но тебе так нравится эта его улыбка. Будто ничего не случилось. Будто вы не трахались. -И я тебя, - говорит Тайлер. -Мы никому не скажем, - говорит Тайлер. Он целует тебя. И ты понимаешь, что вам больше никогда не вернуть всего на свои привычные места. И ты понимаешь, что вы оба пропали. -Мальчики! - кричит за дверью мать. Ваша с Тайлером мама. Мама, мы катимся в ад. -Пора вставать! - кричит она. -Заткнись, бля, дай поспать! - орет из-за стенки отец. Ваш с Тайлером отец. Папа, мы катимся в ад, завтра нас сожгут заживо. Тайлер курит в окно, пока ты торопливо одеваешься. Тебе тоже хочется курить. Сегодня, придя в школу, на перемене, в кабинке туалета. Дергаясь, каждые пять секунд вздрагивая, давясь горьким дымом. Давясь дымом от сигареты, стащенной из тайлеровской пачки. Сегодня ты выкуришь свою первую сигарету, сегодня. И вся твоя жизнь пойдет под откос. Майк сидит за партой. Майк нервно постукивает карандашом по пластиковой поверхности. Он прокручивает в голове фразу мистера Селлинджера. Он прокручивает в голове тот момент, когда мистер Селлинджер, их учитель химии, говорит: -Майк, я надеюсь, вы не будете против, если я попрошу вас подтянуть Честера Беннингтона по химии? Всё, о чем может думать Майк: жизнь несправедлива. Всё, о чем может думать Майк: жизнь смеется над ним. В попытке успокоиться, Майк перекладывает предметы на парте. Меняет местами учебник и тетрадь. И обратно. Укладывает между ними карандаш. Беннингтон опаздывает уже на пятнадцать минут. Майк думает о том, что может ему повезет, и Честер забьет на занятие. Майк действительно очень надеется. Тогда он сможет пойти домой и сесть за домашнее задание. Но стоит этой мысли появиться в его голове, как в класс заваливается Честер. Честер Беннингтон собственной персоной. Из его рюкзака торчит скейтборд со стертой декой. Сквозь прорези на джинсах видны разбитые в кровь коленки. Худые и острые. Майк глотает скопившуюся во рту слюну. Честер, громко шаркая, идет к Майку. На ногах у Честера старые черные кеды. Шнурки развязаны и волочатся по полу. Впрочем, как и джинсы. -Здорово, Шинода, - говорит Честер. Протягивает Майку руку. Майк на грани обморока, но он держится. Главное - не паниковать. Не станет же Честер лупить его прямо здесь. Хотя - кто знает, что на уме у этого психа. Майк пожимает руку Честера. Честер думает о том, что у Майка красивые руки. Особенно - пальцы. Хмыкает. -Ну что у нас там, химия? - спрашивает Честер. Майк кивает. Майк смотрит на Честера как на ядерную бомбу. И Честеру это нравится. Пока Шинода возится с учебниками и таблицами, пытаясь унять дрожь во всем теле, Честер сдвигает парты. Бухается на стул. Глядит, как суетится Майк. -Майк, ты когда-нибудь целовался? - спрашивает Честер. Просто, чтоб вы знали. У Честера нет комплексов. "О Боже" - всё, что думает Майк. -Ну, по-настоящему, знаешь, - продолжает Честер. "Пресвятая Дева" - думает Майк, боясь повернуться лицом к Честеру и продолжая пялиться на таблицу. -Целовался? - Майк не видит, но слышит улыбку Честера. Мерзкую гадкую улыбку. Такую... такую... -Д-да, - отвечает Майк. "Амоний". Это неправда. -Конечно, - говорит Майк. "Калий". И это - тоже. -Само собой, - говорит Майк. "Мышьяк". И это - гнусная ложь. Майку хочется напичкать Честера мышьяком. Странно, но такой ненависти он не испытывал ещё никогда. -А с парнем? - веселится Честер. Майк считает до трех. И поворачивается. Смотрит прямо в накрашенные наглые глаза. Этот взгляд обходится ему дорого - тянущей болью в нижней части живота. -К химии это не имеет никакого отношения, - собравшись с силами веско говорит Майк. Майк сейчас похож на маленькую дворняжку. На дворняжку, тявкнувшую на матерого серого волка. Он садится рядом с Честером. -Итак... - начинает Майк. И тут Честер - гребанный псих - кладет свою ладонь ему на пах. -Не будь занудой, - шепчет Честер. Его горячее дыхание щекочет ухо Майка. Майк боится пошевелиться. Сердце ускоряет ритм. Кровь начинает бежать по венам быстрее. Гулко стучит в висках. Майк задыхается, когда ладонь Честера начинает гладить его между ног. Нормальный человек сказал бы "Какого хуя?". Майк срывающимся голосом говорит: -Что ты делаешь? Будто он сам не понимает. -Будто ты сам не понимаешь, - смеется Честер. Его голос - тихий и хриплый. Майк похож на каменное изваяние. Он даже боится дышать. -Тебе будет хорошо, - говорит Честер. Говорит и расстегивает ремень шинодовских штанов. Потом пуговицу. Потом ширинку. Майк знает, что по хорошему, он должен вскочить и бежать. Бежать как можно быстрее от этого ненормального психопата. И сказать мистеру Селлинджеру, что пусть он сам занимается с этим извращенцем. С этим Честером Беннингтоном. Майк всё это прекрасно понимает, но остается сидеть на месте. Майк подается вперед, когда ладонь Честера крепко обхватывает его член. Его неимовернейшим образом стоящий член. Их губы встречаются. Майк никогда раньше не целовался. Ни с девчонкой, ни с парнем. Он об этом даже не думал никогда. Но сейчас это всё уже неважно. Сейчас он целует Честера Беннингтона - панкующего психопата, которого Шинода всегда боялся. Вернее, это Честер Беннингтон целует его. А Майку ничего другого не остается, как медленно двигаться и в ответном порыве впиваться в тонкие бледные губы. Честер на секунду прерывает поцелуй. Снимает с Майка очки. Мир тут же расплывается. Майк хочет что-то сказать, но губы Честера заставляют его заткнуться. Майк стонет в рот Честеру. Как последняя шлюха. Майк Шинода - круглый отличник. Майк Шинода - гордость школы. -Нравится? - спрашивает Честер. Его рука ускоряет темп. Майк закусывает губу. Майк выдыхает: -Да. -Открой глаза, - говорит Честер. Рука двигается ещё быстрее. Майк послушно открывает глаза, задыхаясь и ничего перед собой не видя. Только расплывшееся пятно - лицо Честера. -Тебе хорошо? - спрашивает Честер. -Да, - говорит Майк. В своих собственных глазах он уже упал ниже плинтуса. Он кончает на руку Честера. Он сидит, ослепленный и оглушенный. Он чувствует, как Честер целует его в шею. Мир Шиноды дает трещину. Зияющую синим неоновым светом. -Я так и знал, что ты педик, - вдруг говорит Честер. "Что?" Майк спрашивает: -Что? Он слышит, как Честер обтирает руки об джинсы и, подхватывая с полу рюкзак, отодвигает стул. Как Честер встает. -Расслабься, я никому не скажу, - смеется Честер. Майк сидит с расстегнутой ширинкой. Майк тяжело дышит, пытаясь нашарить на парте очки. -Подожди, - говорит Майк. Говорит и чувствует себя идиотом. Впрочем, он и есть идиот. Где же чертовы очки? -Да ладно, ты же не собираешься сейчас заниматься химией, - смеется Честер. -Бывай, - говорит Честер. -Подожди, - тупо повторяет Майк. Находит очки. Торопливо надевает их. Честер замирает на пороге. Одна рука уже на дверной ручке. -Захочешь повторить - знаешь, где меня найти, - Честер подмигивает. Бесшумно закрывается дверь. Майк ничего не понимает. Майк так и сидит с расстегнутой ширинкой. Круглый отличник. Гордость школы. Ты уже знаешь, что Честер рассказывает своим друзьям. Ты даже можешь четко себе представить, как Честер говорит Бурдону и Дэлсону: -Этот Шинода педик, - и смеется. Ты представляешь, как они трое стоят у стены и смеются. И Честер говорит: -Я дрочил Шиноде. Ты задыхаешься непрошенными слезами. Ты задыхаешься бессильной ненавистью. Бредешь по улицам словно слепой. Мобильный лениво пропускает звонки. Ты не смотришь. Не нужно смотреть, в этом мире лишь два человека, которым ты нужен. Мама. Феникс. Ты думаешь, что всю жизнь стремился быть лучшим. Но вспоминаешь ехидство в глазах уходящего Честера. Для кого ты был лучшим? Для матери? Для Феникса? А для себя? Ты страшно зол на себя. Пинаешь носком ботинка жестяную банку. Она гремит, катясь по тротуару. Но больше ты зол на Честера. На этого мудака, который посмеялся над тобой. Ты останавливаешься. Глядишь в весеннее сиреневое небо. Хоть раз в жизни, хоть когда-нибудь, был ли ты лучшим для себя самого? На самом ли деле ты так хорош? Круглый отличник. Гордость школы. Педик. Ты заявляешься домой небывало поздно. Рубашка не заправлена. Волосы взлохмачены. Цепкими пальцами Честера, между прочим. Ты даже ничего не можешь объяснить взволнованной матери. Ты даже не перезваниваешь Фениксу. Фениксу, который сидит дома у телефона в трусах и футболке. Фениксу, который уже на пределе. Ты просто идешь в свою комнату. И впервые за черт знает сколько времени запираешься. -Милый, а как же душ? - кричит мать. Она думает, ты ещё ребенок. Она всегда так о тебе думала. -Я устал, мам. Уйди, - резко отвечаешь ты. У тебя уже не осталось сил быть вежливым. Мать ошарашено молчит. Потом уходит - ты слышишь мягкие осторожные шаги на лестнице. Ты падаешь на кровать. Лицом в подушку. Ты думаешь о Честере. Прокручиваешь в голове всё, что случилось сегодня в школе. Снова и снова. Снова и снова. Ты снова чувствуешь губы Честера. Вернее, ты чувствуешь их вкус. Сигареты и яблочный леденец. Ты снова прижимаешься к Честеру. К гребанному Честеру Беннингтону. Он снова шарит рукой у тебя в штанах. Ты вздыхаешь и переворачиваешься на спину. Ты уже ничего не можешь изменить. Твоя собственная рука расстегивает ширинку. До этого дня ты верил, что рукоблудие - грех. Но твой мир дал трещину. Глубокую трещину. Какая теперь разница, во что ты там верил? Ты же педик. Ты же больной псих. Ты теперь такой же, как Честер. Как все его друзья. Ты смотришь в потолок. Рука скользит вверх-вниз. На потолке тускло мерцают наклейки-звезды. Эти звезды - они тут ещё с детства. А ты всё никак не решаешься их снять. Ты закрываешь глаза. Ты думаешь о Честере. Ты представляешь, что это рука Честера сейчас ласкает тебя. Закусываешь нижнюю губу. Почти до крови - тебе больно. Может ты не так уж хорош? Спина выгибается непроизвольно. Голова подается назад. Распятие, висящее на стене, над кроватью, ты видишь его перевернутым. Весь твой мир теперь перевернут. Весь твой мир теперь - Честер Беннингтон. Это как будто ты в один день сломал в себе всё, что строил годами. Один тихий стон всё же срывается с твоих искусанных губ. Ты знаешь, что теперь всё будет по-другому. Ты знаешь, что завтра сам придешь к Честеру. Ты знаешь, где его найти. Левая рука комкает простыню. Правая замирает. Ты пялишься на звезды. Звезды безучастно пялятся на тебя.Честер приходит домой. На Честера орет отец. На отца орет Тайлер. Мать молчит. Так было раньше. Стандартный сценарий. Но теперь всё изменилось. Честер приходит домой. Его встречает тишина - отец теперь работает сутками, его почти не бывает дома. Мать ушла. Полгода назад. Честер идет на кухню. Он роется в холодильнике. Тайлера тоже нет. Где шляется Тайлер - Честеру неизвестно. Может, трахается с каким-нибудь мужиком. Тайлер же теперь взрослый. Тайлер же теперь зарабатывает деньги. Как он их зарабатывает - Честер не хочет об этом думать. Всё равно Тайлер скоро съедет. Съедет и оставит Честера одного. С его папочкой-неудачником. С их любимым папочкой. Честер достает из холодильника банку дешевого пива. Он надеется, что Тайлер соизволит заявиться домой пораньше. Открывая пиво, Честер идет наверх, в их с Тайлером комнату. Широко распахивает окно, за которым сиреневое весеннее небо, выглядящее пейзажем к пост-апокалипсису. Дует прохладный ветерок, от него мурашки по коже. По-хорошему, Честеру бы всё-таки подтянуть эту гребанную химию, и не только её. Честер прикрывает глаза и блаженно улыбается, думая о том, что слово "химия" отныне ассоциируется у него только с одним человеком. И это вовсе не мистер Селлинджер. Глоток - затяжка. Глоток - затяжка. Честеру хочется чего-то покрепче, не этой дурацкой мочи. Но нельзя. Тайлер, его любимый брат, если соизволит притащить свою задницу домой, обязательно будет ругаться. Это даже смешно, Честер хмыкает. Шлюха-Тайлер ругает младшего брата, которого, между прочим, трахал, за пьянство. Это, мать вашу, прямо цирк какой-то. Глоток. Затяжка. Глоток. Это глупо, но Честер надеется, что Тайлер вернется пораньше. Честер, он закуривает новую сигарету, стряхивая пепел прямо в пивную банку. Он заваливается в обуви на кровать и думает, что ему хочется, чтобы Тайлер был в хорошем настроении. Чтобы Честеру хоть что-то перепало. Затяжка. Затяжка. Честер согласен даже на просто сон в обнимку. Чтобы чувствовать пряный запах кожи. Чтобы носом прижиматься к затылку, вдыхая родной запах вперемешку с чужими, которые Тайлер принесет с собой. Может быть, просто потому, что Честеру до чертиков тоскливо. Раствориться бы в сиреневом небе. Насовсем. Честер, он швыряет банку на пол и думает, что ему по большому счету плевать, проснется ли он завтра. С улицы слышится вой сирены. Такой тоскливый, от него ещё паршивее на душе. Тайлер, брат, где ты? Возвращайся поскорее. Честер лежит, вглядываясь в сиреневые сумерки. Времени у него сколько угодно. С тех пор, как Тайлер стал бросать Честера одного, времени у него дохрена. Вечность на самокопание. Честер, немного поерзав, закрывает глаза. И думает о химии. Вернее, о Шиноде. Этот Майк, между прочим, он совсем не урод. Только очки эти жуткие. Но без них Майк ничего. Честер думает об этом и улыбается. Честер мысленно прикидывает, как выглядел бы Майк с нормальной прической и улыбается ещё шире. Прижимается щекой к подушке. Подушка пахнет его старшим братцем. Не удивительно. Честер, он поворачивается лицом к стене, вспоминает широко распахнутые блестящие черные глаза. Вспоминает напряженный близорукий взгляд вникуда. Честер вспоминает тяжелое горячее дыхание, и как жадно Майк подавался навстречу его рукам. Его, Честера, движениям. И он говорит себе: -Всё. -Хватит. В паху уже всё горит, но Честер слишком устал. Он пытается не думать ни о чем. И всё-таки засыпает. В комнате тихо-тихо, только шелестит иногда ветер. Честер спит крепко, словно младенец. Он не видит, как под утро, когда ещё не начало светать, возвращается домой его брат. Его брат Тайлер, он всё такой же. Горящие зеленые глаза. Под черной бейсболкой, которую он снимает и отшвыривает в сторону, всё та же шевелюра светло-каштановых волос. Честер спит, ему снятся горы, водопады, альпийские луга. Ему снится то, чего он на самом деле никогда не видел. Он спит и не знает, что вернувшийся Тайлер бережно стаскивает с его ног старенькие грязные кеды. Честер смотрит четвертый или пятый сон, когда Тайлер ложится рядом. Честер смотрит свой шестой сон, когда Тайлер обнимает его. Позже, утром, Честер будет очень удивлен, проснувшись рядом с братом. Когда Честер досматривает свой восьмой, предпоследний сон, Тайлер шепчет ему так тихо-тихо. Тайлер шепчет еле слышно. Это уже стало ритуалом, своеобразной традицией. Тайлер шепчет: -Прости меня. И Тайлер вырубается в тот момент, когда открывает глаза Честер. Это как будто за одну бессонную ночь ты сжигаешь в себе остатки гордости. Или из праведника превращаешься в грешника - всего за одну несчастную ночь, за несколько поганых часов, проведенных без сна. Словно ты с утра надеваешь несвежую, пропитанную потом рубашку, не заправляя её в штаны. Словно не причесываешься - ведь тебе, по большому счету, уже поебать на свой внешний вид. Это похоже на то, как на утро просыпаешься смертельно больным. Это просто Майк Шинода - бывший круглый отличник, бывшая гордость школы - и он идет к стене. Идет как на расстрел, ему и хочется, чтобы его расстреляли. Поставили бы к стене лицом и расстреляли в спину, чтобы он упал во влажную от росы траву, усеянную окурками. Майк идет, не обращая внимания на сползающий с плеча рюкзак. Не обращая внимания на замершего у входа в школу Феникса, на его красные глаза, он ведь тоже не спал всю ночь. Майк идет не обращая внимания на удивленные взгляды окружающих. На осуждающий взгляд Феникса ему, по большому счету, всё равно. Ему теперь вообще всё равно. Прости, Феникс. Может, когда-нибудь ты поймешь, какого это - за одну-единственную ночь превратиться в то, чем никогда не хотел быть. Стать тем, кого боялся. Это просто Майк Шинода - ныне педик - который идет к Честеру Беннингтону и его панкующим друзьям. За пять минут до появления Майка на школьном дворе Честер говорит: -Я вчера дрочил Шиноде. За пять минут до появления в школьном дворе Шиноды с искусанными губами и красными от бессонной ночи глазами, отлично выспавшийся Честер довольно ухмыляется. За четыре минуты до того, как Майк входит в школьные ворота, Бред громко смеется и повторяет "Ну ты дал, чувак!". Он повторяет это несколько раз, задыхаясь от смеха. За четыре минуты до появления растрепанного Майка, у которого мир дал трещину, Роб смотрит на Честера. Потом на Бреда. Потом снова на Честера. За три минуты, до появления новой версии Шиноды, Роб говорит: -Да ты гонишь. Роб говорит: -Не может этого быть. -Отвечаю, чувак, - веско говорит Честер. Роб знает, что Честер не врет. Честер вообще никогда не врет. Но Роб не хочет верить. Роб, он отшвыривает в сторону окурок, и за две минуты до явления Майка народу хочет, чтобы Честер соврал, хотя бы разочек. За минуту до того, как в школьный двор заявляется Майк, Честер делится подробностями вчерашнего занятия по химии. Ноздри Роба улавливают в воздухе чуть слышный запах краски и ненависти. Бред стоит, привалившись к дереву. В тот момент, когда на школьном дворе появляется Майк Шинода, Честер говорит, что непременно трахнет Майка. Что это лишь вопрос времени. -Вот теперь он настоящий, - говорит Честер, глядя на замершего в нерешительности Майка. Легкие наполняются горьким дымом. Растрепанные волосы, красные глаза, выправленная грязная рубашка и сползающий с плеча рюкзак. Вот теперь, Майк, ты настоящий. Вот теперь, Майк, ты понимаешь, вот теперь? Ебаный маскарад закончился. Почувствуй реальность. Майк чувствует. Он старается не смотреть на Феникса. Он смотрит только на Честера, сидящего прямо на влажной траве и ухмыляющегося, с торчащей изо рта дымящейся сигаретой. Он идет как на эшафот, с опущенной головой. -Съебывайте отсюда, - торопливо говорит Честер. Говорит Честер Робу и Бреду. Бред только пожимает плечами. -Всё равно сейчас уже урок начнется, - говорит Бред. Хлопает Честера по плечу. Честер улыбается, он не смотрит на друзей, он смотрит только на приближающегося Шиноду. Честер, он знал, что всё именно так и будет. Бред оборачивается на Роба. Его приподнятая бровь словно спрашивает "Ты идешь?". Роб неохотно плетется за Бредом, злобно зыркнув на Шиноду. Робу больше всего на свете хочется убить всех вокруг и остаться в гордом одиночестве, а потом и себя убить. Меньше всего на свете Робу хочется сейчас уходить, оставляя этих двоих наедине. Но слово Честера - закон. Слово вожака, а Роб и Бред, как волки в стае. Они не могут не подчиниться. Волки всегда подчиняются вожаку. Эти смешные, ничего не понимающие панкующие волки. Это похоже на то, как у аквалангиста кончается в баллоне кислород. Как ныряльщик не успевает вынырнуть. Майк Шинода, он подходит к Честеру Беннингтону, и это похоже на то, как выглядит мир за секунду до взрыва. За секунду до конца света. Здравствуй, Честер, гребанный панк. Как там насчет повторить вчерашнее? Майк вдыхает насыщенный запахом никотина воздух. Майк поправляет почти соскользнувший с плеча рюкзак. Майк старается не думать о взгляде Феникса, устремленном ему в спину. Прожигающем в его спине дыру. Майк старается не думать. Майк старается. Майк. -Привет, - говорит Майк улыбающемуся Честеру. Это как будто ты ныряешь и заранее знаешь, что тебе уже никогда-никогда не вынырнуть. Это как будто ты ныряешь, зная, что не умеешь плавать.Если тебя зовут Робертом Грегори Бурдоном, значит ты тот самый Роб. Ты самый первый, самый надежный друг Честера. Тот самый парень, с которым Честер впервые в жизни целовался в школьном туалете. Между прочим, в тот момент, когда вы замирая от страха, заперлись в одной кабинке, для тебя это тоже было в первый раз. То, как вы неумело целовали друг друга, громко дыша и переплетая руки – навсегда осталось в твоей памяти. Тот апрельский день, когда Честер пришел к тебе, бессильно рыдая – его ты тоже помнишь, очень отчетливо помнишь, между прочим. Когда твой лучший друг Честер Беннингтон пришел, вздрагивая от каждого неожиданного звука, шарахаясь от источников яркого света, пришел и сказал: -Роб, я трахался с Тайлером. Глаза у него были заплаканные, руки тряслись. Ты помнишь, Роберт Грегори Бурдон, помнишь, как твое сердце разбилось тогда. С громким звоном. Только Честер этого не заметил. Если ты Роб, значит, это именно ты был жилеткой для слез. Ты был личной жилеткой Честера Беннингтона, с самого детства. Когда Честер изменился, тебе пришлось измениться вместе с ним. Если ты тот самый Роб, значит должен помнить, как начал курить. В том же самом туалете, будь он проклят. Так же вздрагивая, давясь с непривычки горьким дымом, насквозь продирающим легкие. Если ты тот самый Роб, наивный преданный пес, значит ты не забыл, что делал это только для того, чтобы был доволен Честер. Чтобы проводить с ним больше времени. Ты делал всё, чтобы с ним сблизиться, помнишь? Хороня в себе остатки гордости, ты бежал к нему по первому зову, преданный пес, надежный товарищ. Если ты тот самый Роб, значит всегда носишь в кармане запасную пачку сигарет – для Честера. Ты делаешь это потому, что знаешь – для Честера нет ничего страшнее, чем внезапно закончившиеся сигареты. Вечерами, засыпая, ты представляешь, как Честер трахается со своим братом, со своим чертовым Тайлером. Представляешь до тех пор, пока не начинает тошнить. В общем-то, ты немного мазохист, Роб. Это же ты, ты единственный знаешь о всех шлюшных похождениях Честера от начала до конца. Ты слушаешь эти рассказы терпеливо, не забывая ухмыляться в нужные моменты. Не забывая стряхивать пепел в нужные моменты. Не забывая вовремя сменить догоревшую до фильтра сигарету. Ты носишь цепи, потому что Честеру так нравится. Может быть, для Честера это своеобразный символ твоего вечного рабства – ты не уверен. Ты просто всегда рядом, всегда. Честер – ебливая сука, и так уж вышло, что в этом мире Честер хочет всех, кроме тебя. Честер Беннингтон хочет даже Майка Шиноду – гребанного ботана, а ты, Роб, ты стой в сторонке и наблюдай. Ты – всего лишь пес. Всего лишь пес из его стаи. Верный паж, если угодно. Если ты тот самый Роб, значит должен помнить, просто не можешь не помнить того, как в восемь лет вы с Честером клялись друг другу, что навсегда останетесь друзьями. На крови клялись, у тебя до сих пор глубокий шрам на ладони. И у Честера такой же. Ты сидишь на уроке, нервно гадая, что сейчас происходит у Честера и Майка. Бред сидит рядом – он расслабленно что-то выводит в тетради. У вас химия, а ты теперь ненавидишь химию. Бред поворачивается и, встречая твой обезумевший взгляд, подмигивает тебе. Конечно, ему-то что. Он на крови не клялся. Ты хмыкаешь, тихонько так хмыкаешь себе под нос. Места Честера и Майка пусты, и ты думаешь, что всё в порядке. Что всё как обычно. У тебя на душе тоже пусто. Сосущая воронка. Ты сжимаешь карандаш так сильно, что он с треском ломается в твоей руке. Бред снова улыбается. Ты напряженно улыбаешься в ответ. Всё в порядке, Роб. Честер волен делать что угодно. Честер, в общем-то, не виноват в том, что ты любишь его. Теперь Майк знает, что такое “проебывать”. Потому что в тот момент, когда Роб сидит в классе, разрывая себе душу, в тот самый момент Честер и Майк именно проебывают урок. Скрываясь на заднем дворе, за главным корпусом школы. -Не бойся, - говорит Честер и подмигивает Майку. – Я научу тебя настоящей жизни. Первый урок начинается с проебывания. Майк сидит на перекладине, болтая ногами. Честер стоит рядом, одной рукой ероша волосы на его голове, а другой держит дымящуюся сигарету. -Честер, зачем всё это? – спрашивает Майк. Конечно, он поздновато об этом спрашивает, Честер всё равно уже ничего не скажет. -Прекрати цепляться за свои ложные идеалы, - говорит Честер. Майк хмыкает – уж слишком пафосно звучит эта фраза. Слишком даже для такого типа, как Честер. -Ну-ка, - шепчет Честер. Его рука крепко хватает Майка за волосы, тянет к честеровскому лицу. Майк хмурится от боли. Но не сопротивляется. Честер делает затяжку длиною в жизнь. Такую, что разом выкуривает половину сигареты. И Майк уже знает, что будет дальше. Он послушно размыкает губы, зажмуривается. Честер выдыхает дым медленно, прямо Майку в рот. Нужно ли говорить, что до этого дня Майк никогда не курил. Он осторожно вдыхает дым. Нужно ли говорить, что Майк заходится в тяжелом кашле. Нужно ли говорить, что Честера это невероятно веселит. Отсмеявшись, Честер молча докуривает свою сигарету. Майку он больше не предлагает, чему Майк несказанно рад. -Майк, а вы с Фениксом трахались когда-нибудь? – спрашивает Честер, ехидно так. – Я с парнями спорил. Майк Шинода, он всё-таки бывшая гордость школы, никак не может привыкнуть к слову “трахаться”. Раньше он верил в то, что говорить такие слова – нельзя. А теперь ему, по большому счету, все равно. Какая разница, во что он там верил. Но упоминание о Фениксе больно колет Майка в самое сердце. -Нет, не трахались, - честно отвечает Майк. Он глядит на Честера, и внутренности больно сжимаются. -А вообще с кем-нибудь у тебя было? – кажется, Честер получает моральное удовлетворение, задавая все эти глупые вопросы. Вгоняя Майка в краску. -Нет, - говорит Майк, опуская глаза. -Маленький, - улыбается Честер. Это слово, произнесенное Честером, звучит хрипло и даже немного нежно. Проходит несколько минут, и Честер тащит Майка куда-то, крепко обнимая за талию. На них оглядываются прохожие, и Майку кажется, что в каждом проходящем мимо он видит своего соседа или знакомого. Майку кажется, что весь мир уже в курсе. Майк думает, что по всем каналам наверное говорят о Майке Шиноде, бывшем круглом отличнике, который проебывает школу и собирается переспать с Честером Беннингтоном – главным психопатом школы. Рука Честера крепко обхватывает его талию. Честер идет уверенно, победоносно улыбаясь, словно ребенок, которому купили новую игрушку. Майк идет как пьяный, у него раскрасневшиеся щеки и горящие глаза. Близость Честера для него кажется смертельной. -Моего брата Тайлера сейчас нет дома. Папаша – на работе, - говорит Честер. – Пойдем ко мне, по быстрому. В школу всё равно уже возвращаться нельзя. А тебе, наверное, домой нельзя – спалят. Майк кивает. Дышать больно, свежий весенний воздух дерет горло и легкие. Рука Честера, она опускается ниже, на задницу Майка. И Майк думает: “Пресвятая Дева, Матерь Божья”. Несколько дней назад он был уверен в том, что он лучше многих. Теперь он не уверен ни в чем. Даже в автобусе Честер не отпускает Майка, словно боясь, что тот сбежит. Зря волнуешься, Честер. Майк, он же теперь твой насовсем. Делай что хочешь. Майк больше не цепляется за свои ложные идеалы, теперь его ведет Честер. Они оба идут по неправильному пути, но Майку, честно говоря, плевать. Майк и Честер, они наконец-то доезжают до дома Честера, где действительно никого и по скрипучим ступенькам поднимаются наверх. Ветер гуляет по комнате братьев, окно транслирует весеннее небо цвета индиго. Майк знает, зачем они сюда пришли. Майк, он задыхается от возбуждения и стыда, от пьянящего весеннего воздуха, от запаха кожи Честера. Майк думает, что его мама думает, что Майк сейчас в школе. Майк думает, что ему поебать, что там думает его мама, когда Честер целует его в шею. Феникс стоит у входа в столовую и набирает на мобильном номер Майка. Он делает это уже раз двадцатый, но Майк не отвечает. Феникс здорово переживает, его бледные губы сжаты в тонкую полоску, а глаза, глаза у него совершенно растерянные. Большой палец правой руки все жмет и жмет на «повторный вызов». Феникс, он не знает что делать, он не понимает, что происходит. Он видел, там в школьном дворе, перед началом первого урока, как его друг, лучший друг Майк Шинода подошел к Честеру Беннингтону. Феникс видел, как его лучший друг прямо у него на глазах, на глазах у всей школы вдруг стал незнакомцем. Чужим. Феникс жмет на «повторный вызов», стараясь держать себя в руках. Феникс, он помнит, как они с Майком познакомились. Обоим было лет по восемь. Феникс помнит маленького Майка, в смешных очках и с огромным рюкзаком за спиной. Феникс слушает длинные гудки. Он помнит, как в первый же день, в их первый день в начальной школе Майка зажали в угол. И его, наверное, отколошматили бы как следует. Да только Феникс проходил мимо и не позволил. Впервые за все эти годы Феникс, набирая номер Майка снова и снова, жалеет, что Шиноду тогда не отделали. Феникс, он бледнеет от ярости, и он думает, что лучше бы ему никогда не знать Майка вообще. Чтобы не было всего этого. Чтобы он не стоял здесь, возле школьной столовой, когда звонок на следующий урок уже прозвенел, и не названивал своему лучшему другу. Предателю. И какого дьявола он поперся куда-то с этим Беннингтоном? Что за вид у него был сегодня? Феникс ударяет мобильным об стену. Он мог бы позвонить к Майку домой, да вот только Феникс почему-то уверен в том, что Майк не дома. Феникс думает, что вот оно, вот оно то, чего он всегда так боялся. Феникс прислоняется затылком к двери, он уже совсем один здесь, у столовой, прислоняется и закрывает глаза. Вот оно, чего Феникс всегда ждал, да только всё равно не успел подготовиться. Феникс хихикает. Смешок этот, он нервный, это сказывается вчерашнее ночное бдение у телефона в трусах и майке. До шести утра, между прочим. -Гребанная хрень, - говорит Феникс и снова хихикает. Этот смешок – он эхом разносится по пустому холлу. Феникс садится на пол у двери. Вот оно, случилось. Съел, да? То, чего Феникс всегда боялся – это потерять лучшего друга. Вот оно, Феникс. Прочувствуй момент. Феникс плачет, спрятав лицо в ладонях. Рыжий задира. Роб смотрит на него из другого конца холла. У Роба такая же тонкая бледная полоска вместо губ. Прочувствуйте момент, парни.Честер курит в окно. Честер говорит Майку: -Ну ты это, быстрее давай, чего возишься. Майк ничего не слышит. Только как пульсирует его собственная кровь в венах. Ему кажется, что кровь кипит. Майк, он лежит на кровати Честера, на смятых простынях, его штаны спущены до щиколоток вместе с зелеными боксерами. -Ты бы кстати помылся, воняет от тебя страшно, - говорит Честер, даже не поворачиваясь к Майку. Майк глядит на свою тяжело вздымающуюся грудь с задранной до горла рубашкой. Пуговицы в некоторых местах отвалились. У Майка болит всё тело, от пяток до головы. Но сильнее всего болит задница. -Честер, а тебе тоже так больно было в первый раз? – спрашивает Майк, опуская рубашку. Он пытается собрать себя заново. Он напоминает себе раскрошенного трансформера. -Ага, - отвечает Честер, выдыхая дым. Приваливается затылком к ставню. – Я в первый раз с братом. Противно, да, такое слышать? Майк думает о том, что в последние несколько дней его уже ничего не удивляет и не шокирует. Натягивая джинсы, воюя с пряжкой ремня, Майк думает, что ему уже ничего не противно, кроме него самого. Идеалы бывших отличников крушатся на удивление легко. Он встает и замирает посреди комнаты, чувствуя себя неловко. Будто голый стоит на одном из самых оживленных проспектов города. Будто блюет на виду у всего класса. Будто только что трахался с Честером Беннингтоном. Майку хочется ещё, но он, конечно, этого не говорит. -А твой брат, он тебя заставил? – осторожно интересуется Майк. Знать ответ ему не хочется, он просто пытается заполнить повисшую паузу. -Нет, - Честер выбрасывает окурок. Честер наконец поворачивается лицом к Майку. Глаза лихорадочно горят, на губах едва уловимая ухмылка – такая тусклая, что её можно принять за игру воображения. – Я сам хотел, чтобы он меня трахнул. Я его типа люблю. Майк ухватывается за слово «люблю», произнесенное Честером. Да что ты знаешь о любви, чертов урод? Да что вы оба знаете о любви? Майк подхватывает с полу рюкзак. В груди чертова зияющая дыра, черная и бесконечная. Майк ждет, что Честер скажет «Подожди». Или хотя бы предложит пошарахаться где-нибудь вместе. Но Честер продолжает стоять у окна, чему-то ухмыляясь. -Я пойду, - говорит Майк. Внутри у него пусто, совсем. Домой ему ещё нельзя, мать заподозрит неладное. -Давай, - отвечает Честер. В его голосе нет ничего даже отдаленно напоминающего сожаление. – Завтра увидимся в школе, да? Майк умирает и воскресает за несколько секунд. Рюкзак тяжело оттягивает плечо. Рубашка мокрая от пота. Мысли похожи на спутанные провода. -Увидимся, да, - говорит Майк. Голос у него хриплый, низкий. – Завтра. О завтрашнем дне Майку думать совсем не хочется. Он быстро спускается по скрипучим ступенькам. Он размышляет о том, что до этого самого «завтра» надо бы ещё дожить. Его мобильный, там пропущенные от Феникса, но Майк не перезванивает. Майку предстоит весенний дождь, под которым он промокнет до нитки. А ещё – собираться с мыслями и курить, сидя в городском парке. Но это – позже. Честер смотрит в окно, как уходит Майк – сгорбленная под тяжестью рюкзака фигурка, торчащие в разные стороны волосы. Честеру предстоит серьёзный разговор с его братом, его любимым Тайлером. Разговор, после которого Тайлер уедет и не вернется. Но это – позже. Честер думает, что Майк обернется. Но Майк идет, вжав голову в плечи, будто боясь, что его поймают и изобьют. Идет торопливо и качаясь, словно пьяный. Над ним нависает апрельское небо. Падают первые крупные капли весеннего дождя. Робу и Фениксу предстоит собирать друзей заново, по кусочкам, словно паззлы. Но это – позже. Честер сплевывает за окно и исчезает в комнате, громко хлопнув ставней. Это как будто ты ныряешь, зная, что тебе никогда не вынырнуть. Прикуриваешь от мокрых спичек. Плюешь в Распятие. Смотришь на мир за секунду до взрыва. Это как будто ты променял краски, скейт и разбитые коленки на секс, алкоголь и сигареты. Это как будто ты лег спать ребенком, а проснулся взрослым. [fin] |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
