| "День мёртвых" |
Название: День мёртвых Автор: Dee Hasami Тип работы: фик Категория: слэш Пейринг: Майк Шинода/Честер Беннингтон; остальные: Роб Бурдон, Феникс, Джо Хан, Брэд Дэльсон. Рейтинг: NC-17 Жанр: ангст, драма, AU Объем: макси Дисклеймер: ну, вы знаете, ага? это не я, это кто-то другой. а парни принадлежат себе, как, впрочем, и обычно. Саммари: Это как вспышки тысячи солнц напоследок: Честер щурится, потому что в приближающейся смерти слишком много света. Предупреждения: смерть персонажей, ненормативная лексика, сильный ангст. количество слов "смерть" и "мертвый" в тексте зашкаливает. + текст не вычитан. sorry, guys. Саунд: Team Sleep "Tomb Of Liegia", Nine Inch Nails "The Day The Whole World Went Away". Примечание: написано на L2-фест «5 лет» по картинке № 2 hear the crowd of ghosts their voices dry and hollow can't you hear them call they cheer me to the gallows Team Sleep "Tomb Of Liegia" Пролог.
Майк наблюдал за ним с крыши полуразрушенного магазина, бывшего некогда книжным: щуплый парнишка в штанах размера на два больше и черной кожанной куртке, на которой весьма коряво серебристой краской был начертан знак Сопротивления. Очередной долбанный одиночка, из тех, кто решил, что сам может постоять за себя в этом ебаном аду, ещё каких-то пять лет назад считавшимся городом мечты. Майк сплюнул себе под ноги, надвинул капюшон на глаза и сощурился. Паренек медлил, поглаживая ладонью бритый затылок. Второй рукой он поддерживал полу куртки, явно что-то под ней пряча. Шинода выудил из мятой пачки сигарету и закурил. Удивительно, в этом новом мире иногда не было еды и одежды, а сигареты, спиртное и наркотики были всегда. Парень ещё раз огляделся вокруг, явно раздумывая, следует ли ему совершать задуманное. - Ну давай же, - процедил Шинода, выдыхая горький дым и сверля одиночку взглядом. - Давай, парень, устрой шоу. Как бы паренек не таращил свои близорукие глаза за стеклами оптических очков, он не видел патрульных, устроивших засаду на противоположной стороне улицы, только и поджидавших момент, когда можно будет поймать его с поличным. Тебя не могли сцапать за ношение шмоток с символикой Сопротивления - в последнее время это было особенно модно среди всяких малолетних маменькиных сынков, решивших поиграть в героев - но за любые действия, нарушающие хоть одно из установленных временным правительством правил за решетку было загреметь также легко, как и за совращение несовершеннолетних в той, прошлой жизни пятилетней давности, теперь удачно забытой и утилизированной. Майк занял самую удобную позицию: такую, что ему открывался чудный вид и на затеявшего пакость одиночку, и на бравых парней из отряда Защиты - их легко было опознать по красным наплечным повязкам с отпринтованным на них белым щитом. Майк со своей группой отсиживался на этой чертовой крыше после неудачной вылазки в кварталы Защиты: они с парнями думали нанести визит в буржуйскую аптеку, чтобы пополнить запас лекарств для лагеря Сопротивления, но кто-то слил информацию о плане, и Защита загнала их на крышу. Майк свято верил в то, что всегда проще стащить необходимое у временного правительства. Сидеть на крыше было до одурения скучно, и потому появление неопытного одиночки Шинода воспринял с интересом. Посмотреть, как Защита уничтожит ещё одного самонадеянного сопляка, возомнившего себя Богом - чем не театр. К тому же, его торжественная поимка и дальнейшее не менее торжественное избиение до полусмерти должны были захватить скучающую Защиту ровно настолько, чтобы Майк и его группа успели незамеченными убраться с чертовой крыши. Они уже потеряли двоих за эту вылазку, и Шинода не мог позволить себе рисковать снова, двинувшись напролом. - Ну же, - Майк нетерпеливо глядел на мнущегося у витрины парнишку. - Давай. - Защита тоже ждет, - глядя в бинокль, сообщил Джо, растянувшийся рядом на животе. - Наши Эдварды Каллены почуяли свежую кровушку. Майк фыркнул и щелчком отправил окурок вниз. Парнишка, наконец, решился. Крепко сжимая в дрожащей руке баллончик, он принялся наспреивать на стене у витрины заброшенного кафе один из лозунгов Сопротивления: "Имеет смысл быть против". Он мог сколько угодно таких лозунгов намалевать в противоположной части города, но здесь, на территории Защиты, его поступок был совершенно противнозаконным. Хотя, противозаконным считалось уже одно его пребывание здесь, у этой самой витрины, на этой самой улице. Дежурный отряд мог просто расстрелять его в спину, ничего не объясняя. Ни тебе "вы имеете право хранить молчание", ни тебе права одного звонка. Десяток пуль в спину - и его окровавленный труп сожгут здесь же, на месте, а прах осквернят: затопчут или помочатся на него. Но это, если повезет. А если не повезет - они впятером или вшестером будут пинать его ногами до тех пор, пока он не издохнет. - Давай, маленький, - Майк напряженно наблюдал за парнем, доверив Защиту Джо. Движение началось, и Шинода приказал парням спускаться вниз. - Уходим, как только они схватят одиночку. Первая же пуля, метко пущенная чуть ниже коленной чашечки, оставила после себя кровавую отметину и сбила парня с ног. Зеленая линия протянулась вниз по витрине, уродуя букву "В" в слове "против", баллончик покатился по асфальту. - Уходим, парни. 1. Тысячи Солнц. Топот тяжелых ботинок, выстрелы и звон бьющегося стекла. В этот момент Честеру кажется, будто вся вселенная сконцентрировалась где-то в районе правого колена, а собственное падение воспринимается как конец света или что-то вроде того. Всё, о чем он может думать: они его поймали. Всё-таки поймали. Закрывает глаза и готовится умереть. Это как вспышки тысячи солнц напоследок: Честер щурится, потому что в приближающейся смерти слишком много света. Мгновение растягивается на целую вечность, время будто останавливается. Первый удар ботинком приходится прямиком по почкам. Второй - поддых. Это то самое выжигающее последние мысли чувство. Честер готов выплюнуть собственные внутренности. Это то самое ебаное прозрение. Теплая кровь на подбородке, звенящая тишина в ушах, будто кто-то напихал в них ваты. Получая удары один за другим, Честер сплевывает кровавые сгустки на асфальт и смеется. В легких что-то булькает, бурлит. Последняя вспышка нестерпимо яркая, и Честер больше ничего не видит. Только чувствует и слышит. Теплые сильные руки, волокущие его куда-то и легкие, сосущие воздух несмотря на ужасную боль. Мужские голоса - громкие, резкие, злые. Это похоже на очень дурной трип. - Jornada del muerto, - говорит кто-то. - День мёртвых, смекаешь? А потом этот придурок заставил пацаненка ходить среди них голым и распевать гимн Защиты. И все, кому хотелось, могли шлепать его по заднице. Честера тошнит и, кажется, он блюет в какой-то подворотне, пока всё те же руки, теплые и сильные, обхватывают его грудную клетку. Другая пара рук - холодных - крепко держит Честера за воротник куртки, едва касаясь кожи на шее. - Я выебу тебя до смерти, когда вернемся в лагерь, - доверительно сообщает хриплый голос. Честер пытается открыть глаза, но их словно кто-то залил цементом. - Просто, чтобы ты перестал трепать тут всякую хуйню, слышишь меня, Джо? Теплые руки не отпускают Честера ни на секунду, и потому ему становится как-то спокойно. Эти руки кажутся родными и заботливыми. Их наличие в его, честеровском агонизирующем мирке, позволяет уцепиться хотя бы за что-то прежде, чем соскользнуть в бездонную черную дыру. - Пидор, - отзывается другой голос, насмешливый. - Клянусь Сопротивлением, ты всегда был пидором. Голоса сопровождают Честера на протяжении всего путешествия по закоулкам агонии. Они спорят, смеются, рассказывают жуткие, холодящие кровь истории и решают, кому сегодня ночью дежурить. И только теплые сильные руки остаются безучастными ко всему. Кажется, их вселенское предназначение заключается лишь в том, чтобы бережно тащить Беннингтона, ограждая его от кристалльно чистого безумия без концентратов. Честеру хочется закричать, хочется пнуть кого-нибудь, чтобы голоса, в конце-концов, обратили на него внимание. Но беда заключается в том, что у Честера нет голоса и, судя по ощущениям, нет ног. Правой, по крайней мере, точно. - В этом мире тебя подводят доброта и порядочность, Майк, - смеется кто-то. - Ну на черта ты тащишь этого придурка? Сразу видно: мажор, решивший поиграть в крутого повстанца. Руки молчат. Руки продолжают тащить Честера, бережно и осторожно. - Выебу, - снова обещает хриплый голос. - Точно выебу. Где-то воют сирены. Доносится запах горящей пластмассы. - Jornada del muerto, - думает Честер. - Пиздец какой-то. Очень и очень дурной трип. Кошмар длиною в вечность. Горящее белым светом солнечное сплетение. Огонь в легких. - А пацаненок тот был его сыном, - заговорщическим шепотом говорит кто-то. - Пиздец какой-то, - снова думает Честер и отключается. 2. Ангелы, Бог, Революция, Знамения. - Ангела ты там что ли увидел? - спрашивает Феникс, помогая Майку придерживать блющего Честера. - Господь дал знак свыше? Какого хуя мы потащились вызволять одиночку? Феникс бежал предпоследним, когда Майк вдруг остановил его и сказал, что возвращается. - Я возвращаюсь за одиночкой, - холодно бросил он, хватая Феникса за рукав куртки. - Ты и ещё двое. Думаю, справимся. Они шли на большой риск, но никто даже и не думал о том, чтобы ослушаться Майка. Это всем ясно: Майк Шинода всегда знает, что делает. Даже если на первый взгляд его поступки кажутся бессмысленными. - Может и так, блять, - невозмутимо отвечает Майк, крепко обхватывая Честера. - Ангелы, Бог, Революция, Знамения. Бла-бла-бла, Феникс. - Шинода, - бесцветно говорит Феникс. Голос у него прокуренный, хриплый. В его тоне нет упрека, нет насмешки. Он просто констатирует факт: Шинода - такой Шинода. Майк тащит Одиночку на себе до машины, припаркованной недалеко от разделительного кордона. Пончик Джо продолжает рассказывать холодящие кровь байки, Феникс продолжает обещать ему, что по возвращении на безопасную территорию, он его всенепременно выебет. Роб иногда встревает в разговор с очередной миротворческой фразой. Бред подозрительно зыркает по сторонам, прикрывая всех и сразу. Майк молчит и лишь издредка советует всем заткнуться и не галдеть как старшеклассницам на распродаже. Одиночка вообще не считается, он без сознания. Феникс глядит на Одиночку, повисшего на шинодовской спине, на его тонкие запястья, обвитые пламенем татуировок, худенькую, будто у цыпленка шею, окровавленное лицо. - Ну вот куда, ебаный в рот, полез, - бормочет Феникс себе под нос. - Мажор хренов. - В общем, все там померли, - говорит Пончик Джо, ни к кому конкретно не обращаясь и глядя куда-то вдаль. Взгляд у него совершенно безумный. - Все до одного. Их просто сожгли заживо, совсем как при фашистском режиме. Понимаете, да? - Умеешь ты настроить всех на позитивный лад, - Бред недовольно морщится, через оптический прицел винтовки проверяя крыши ближайших многоэтажек. - Выебу, - без особого энтузиазма обещает Феникс, с сочувствием поглядывая на Одиночку. 3. Что-то ещё. Честер до сих пор говорит всем, что его не нужно было спасать. Он говорит Майку: - Я тебя не просил, понимаешь ты, придурок гребанный? Называть Майка "гребанным придурком" и при этом оставаться целым и невредимым в Сопротивлении может только Честер. Майк щелкает зажигалкой, подпаляет кончик сигареты. - Отдыхай, Честер, - говорит. Затягивается. - Просто отдыхай. В лагере все знают: между ними есть что-то. Они почти не разговаривают, почти не смотрят друг на друга. Они только курят вместе: молча, сосредоточенно. Но между ними точно что-то есть. Потому что в тот день, когда Честера принесли в штаб, истекающего кровью, Майк сказал: - Этот парень, Одиночка - он мой. Кто обидит или пальцем тронет - казню, уяснили? И все уяснили. Даже Пончик Джо притих и не отпустил ни единой шутки по этому поводу. И с того самого момента, как Честер пришел в себя, он только и твердит о том, что его не нужно было спасать. Вот вообще. Совсем. - Я, может, сам хотел сдохнуть, - Честер смотрит на Роба, пока тот меняет повязки. Роб у них что-то мыслит в медицие, очень уважаемый и нужный парень. - Я, может, знал о том, что меня пасет Защита, понимаешь ты? Врубаешься? Сидящий рядом Феникс мрачно сообщает ему, что была бы их воля, они бы точно бросили Честера умирать. И скромно добавляет, что Честер уже совершенно всех заебал. - Честер, успокойся уже, я тебя очень прошу, - голос у Роба мягкий, как и у всех врачей на свете. - Жизнь надо ценить. Даже сейчас. Майк стоит в дверях и внимательно наблюдает за ними. Честеру кажется, что Майк видит его насквозь, и от этой мысли пересыхает во рту, а ладони становятся влажными. Во взгляде Шиноды читается вечное "Отдыхай" и что-то ещё. Что именно, Честер так и не поймет никогда. 4. Red. С этими снами что-то не так, Честер просто уверен в этом. В этих снах Майк Шинода умирает самыми различными, всеми возможными в военный режим смертями. Но одна из них повторяется особенно часто. Там Майк стоит посреди улицы, среди руин, которые когда-то были домами. Стоит, раскинув руки в стороны, в клубах дыма, освещаемый красными и синими вспышками сирен. Там он стоит на разделительной черте между нейтральной территорией и кварталами Защиты, закрыв глаза, с запрокинутой головой. И на него нацелены дула пятидесяти винтовок. Красные огоньки оптических прицелов расцвечивают темную кофту с капюшоном, подрагивают на лице, тлеют на груди. А Честер слишком далеко. Он бежит, спотыкаясь, падая. Он кричит что-то про то, что Майк гребанный псих. Он кричит: - Майк, ложись! Они ведь убьют тебя! Честер - он бежит и орет во всю глотку - окровавленные разодранные ладони, и ноги наливаются свинцовой тяжестью, будто к ним прицепили груз. Майк даже не поворачивается. Майк вроде как и не слышит его. Не видит. Наверное, слишком громко воют сирены, и Честер просто не в состоянии их перекричать. От дыма слезятся глаза, очертания расплываются. Честер летит куда-то ко всем чертям, ещё успевая уловить отзвуки выстрелов, представляя, как на груди Майка расцветают алые цветы смерти. Он потом просыпается и долго ловит ртом воздух. Оглядывает комнату, каждую её деталь, чтобы скорее стряхнуть с себя нахлынувшую беспомощность и зацепиться за реальность. Закрашенные белой краской стекла окон; сложенные один на другой матрасы, на которых он спит; слезшие со стен светло-желтые обои; детский ночник в виде Микки-Мауса на полу, чудом уцелевший и даже работающий - что угодно, только бы остаться здесь, в этом мире. Он потом ещё одевается долго, сосредоточенно, пытаясь ничего не упустить. Честер, он потом ещё пытается унять дрожь в пальцах. Шесть утра, и дежурная группа даже не вернулась в штаб. Честер поднимается на крышу по узкой лестнице. Люк открыт, значит, наверху уже кто-то есть. Честера встречают мягкое осеннее солнце и хмурый нахохлившийся Пончик Джо с сигаретой в зубах, весь такой сонный и задумчивый. - Ты чего не спишь в срань такую? - интересуется Джо, покрепче перехватывая винтовку и как всегда глядя куда-то мимо Честера. А Честер тащит сигарету из его пачки, щелкает зажигалкой, глубоко затягивается. Пальцы почти не дрожат, от свежего прохладного ветра становится немного легче. - Кошмар приснился. Джо понимающе так кивает, улыбается каким-то своим мыслям. Джо - специалист по кошмарам. Никто из ребят до сих пор не знает, что произошло с Пончиком до того, как он попал в Сопротивление. Никто и не спрашивает. Все понимают: что-то ужасное. Что-то действительно страшное, заставившее его свихнуться. Роб рассказал Честеру, что в лагерь его привел Феникс. Джо тогда вообще ни с кем не разговаривал. А ночами кричал, что за ним пришел кто-то, и что он не хочет, совсем не хочет умирать. Ребята были с ним терпеливы, и вскоре Джо стало лучше. Они так и сидят на крыше, глядя на разрушенный город под собой. Курят. И каждый думает о своем. - Когда на его груди расцветали алые цветы, он улыбался, - вдруг говорит Джо. Честер роняет зажженную сигарету. Честер спрашивает: - Что? - Я говорю, пожрать бы не мешало чего-нибудь, как считаешь? - отвечает Джо. Честер растерянно глядит на него и изо всех сил пытается улыбнуться. - Просто пиздец какой-то, - вот что думает Честер обо всей этой ситуации и обо всех этих людях. 5. Стёртое. Когда они теряют Джо в одной из перестрелок, Майк молчит. Феникс курит одну за другой, Роб говорит что-то о лучшем мире, Бред торчит на крыше, Честер смотрит на Майка, а Майк молчит. Это их личный замкнутый круг. Это их личное отчаяние, потому что со смертью Пончика что-то сломалось. Что-то закончилось, а новое ещё не началось, может, поэтому так пусто и ничем эту пустоту не заполнишь. Майк молчит, и это молчание почему-то разрывает Честеру сердце. Майк молчит, он вообще почти всегда молчит, но именно сегодня Честера это пугает сильнее всего. Сегодня их маленький ебанутый сопротивленческий мир скорбит. Большой мир скорбит вместе с ними: небо свинцовое и, кажется, готово в любой момент упасть. Ветер гоняет мусор по улицам. Тело Джо в соседней комнате, завернуто в его же собственное ватное одеяло. Веселое синее одеяло с маленькими желтыми солнцами. Это одеяло Феникс стащил из какого-то дома в кварталах Защиты и подарил Джо на день рождения. Майк молчит, а Честер считает про себя до ста и уходит в свою комнату. Что-то точно сломалось, а Честер сидит на матрасах и вспоминает утро на крыше. Осеннее солнце. Алые цветы. Просто пиздец какой-то, в самом деле. Джо просто не повезло, он зазевался и получил пулю прямиком в спину. А потом ещё и ещё. Честер тогда видел глаза Майка, сощуренные, злые. И где-то на самом их дне отчаяние и растерянность. Он тут же одним выстрелом снял стрелка Защиты, убившего Джо и приказал Фениксу и Бреду оттащить тело. Тело, расцвеченное красными цветами. - Честер, мать же твою так, какого хрена ты встал тут столбом? - Майк схватил Честера за локоть и потащил в укрытие, пока тот, раскрыв рот, неотрывно смотрел на трупы солдат Защиты. Это тот момент, когда Честеру стало казаться, что всё происходящее вокруг него - уже слишком. В реальности его удержали только теплые ладони Шиноды. Эта история - самая жуткая из всех, которые мог бы рассказать им Пончик. Эта история никогда не закончится ничем хорошим. Ночник Микки Маус светится тускло и тоскливо. Так, что Честеру хочется сломать его. Дождь яросто колотит в выкрашенные окна, и Честер невольно думает о Бреде, сидящем на крыше. Им всем сейчас тяжело. Честер даже не замечает, как в комнату проскальзывает Шинода. Без этого вечного своего капюшона, надвинутого на глаза, он выглядит каким-то беззащитным и растерянным. - Я посижу тут, ладно? - Майк садится рядом с Честером, достает сигареты. Это их личное горе, и Майк молча курит. Просто курит, не говоря ни слова. А Честер просто смотрит на его руки. Это их личный траур, им всем сейчас хреново. Кто-то скажет "война есть война". Может это и правда, только вот Честер готов плюнуть этому кому-то в лицо. Он просто обнимает Майка, утыкается носом в его шею. Майк сидит неподвижно, выдыхая горький дым и наблюдая за тем, как седые пряди складываются в причудливые узоры и медленно тают в воздухе. Каждый день похож на другой, но этот - особенный. Jornada del muerto, как сказал бы Джо. Смекаете? - Не уходи только, - просит Честер, голос дрожит, так же, как дрожат пальцы, сжимающие руки Майка. Те самые руки, не дающие выпасть из реальности. - Останься. Не ходи никуда. - Не уйду, - Майк кивает чуть заметно и вытягивает новую сигарету из пачки. Между ними правда что-то есть, да вот только никто из них никак не может понять, что именно. Дождь продолжает атаковать окна, когда Майк накрывает Честера одеялом. Последнее, что видит Честер, засыпая - курящий Майк. Первое, что видит Честер проснувшись рано утром - курящий Майк. Ничего не изменилось, а мертвые остались мертвыми. Микки Маус потухшими глазницами таращится в пустоту. 7. Лезвия. Красные цветы на белом снегу, и Честер, помогая уложить раненного Роба на заднее сиденье, глотает слёзы отчаяния. Роб улыбается, Бред ладонями крепко зажимает рану на его груди. Майк и Феникс отдают распоряжения остальным ребятам из Сопротивления. Честер думает, что они не могут потерять ещё и Роба. Не могут, не имеют права. Робу всего девятнадцать. - Чёрт, Роб, только не ты, - Честер сжимает бледные щеки, вглядывается беспокойно в огромные карие глаза. Майк кричит что-то в мегафон, чтобы привлечь внимание своих людей рассыпавшихся в толпе демонстрантов. Падающий крупными хлопьями снег и зеленые с белым флаги Сопротивления. Толпа галдит, двигаясь, не останавливаясь ни на секунду. - Честер, помолись за меня, - Роб улыбается мягко, почти нежно. - Держись поближе к Майку. И, пожалуйста, перестань заебывать Феникса. Считай, это моя последняя воля. Снег, тусклое выцветшее небо, зеленые флаги. Из огромных передвижных колонок доносится музыка. Крики в мегафон перемешиваются со словами песни: - There is a place that still remains.. it eats the fear it eats the pain.. the sweetest price you'll have to pay the day the whole world went away... - Хорошая песня, - говорит Роб, улыбаясь и тут же теряя сознание. Честер даже не видел, кто выстрелил. Слишком много людей, слишком трудно было уследить за ситуацией. Бред еле сдерживает слезы, всё ещё зажимая окровавленными руками рану. Честера перетрясывает от холода и нервов, когда он дрожащими пальцами касается шеи Роба. - Успеем? Поехали, - Майк сам садится за руль. Честер убирает мокрую челку со лба Роба, гладит его осторожно, стирая алые капли крови. Феникс на переднем беспрестанно оборачивается. Кончиками пальцев Честер касается холодного лица, вцепляется в воротник куртки Бурдона, но не решается сказать Майку, что они уже опоздали. Вечером Майк вжимает Честера в стену изо всех сил, глядя ему в глаза. Дрожащий, отчаявшийся. - Беннингтон, пообещай, что не умрешь, - просит Майк. Искусанные губы, безумные глаза - Честер не узнает его. - Пообещай сейчас, что не умрешь. Пожалуйста. Грубые поцелуи, объятья до синяков на бледной болезненной коже. Вжимаясь в Майка, кусая его за плечо, скуля, Честер клянется, что не умрет. Чего бы ему это не стоило. - Обещай, - Майк дышит тяжело, двигаясь, сжимая Честера так, что тому больно. - Обещай мне. И Честер ерзает, Честер выгибается, Честер хватается за Майка. И Честер на выдохах обещает. Клянется. Божится. Что будет жить. Обязательно, непременно. Подаваясь бедрами навстречу, хрипло проговаривая каждое слово. Утром Честер видит, как Майк одевается. Прежний. Сильный. В нём не осталось даже намека на вчерашнюю слабость. - Майк? Ты как? - Отдыхай, Честер. - Пиздец какой-то, - наконец-то Честер произносит это вслух, но Майка уже нет в комнате. - Jornada del muerto, чтоб вас всех. 8. Hear The Crowd Of Ghosts. Штаб Сопротивления с некоторых пор превратился в дом с приведениями. И, похоже, Честер единственный, кто это замечает. Остальные слишком заняты активной социальной и политической деятельностью. Что до Честера, так он считает такую деятельность полным дерьмом. Времена, когда он горел жаждой перемен давно минули. Призрак Джо живет на крыше, Честер сталкивался с ним уже раз пять, не меньше. Призрак также словоохотлив, как и сам Джо при жизни. И если хорошенько попросить, он может рассказать пару-тройку фирменных историй. - Честер, может объяснишь, чего ты всё время на крыше торчишь? - спрашивает угрюмый Феникс. - Ещё и разговариваешь там сам с собой. Парень, я понимаю, тебе нелегко пришлось в последнее время... нам всем сейчас тяжело. Но ты так свихнешься рано или поздно. Честер пожимает плечами, берет сигареты и поднимается на крышу. Ему, в общем-то, плевать на то, что Феникс уже записал его в сумасшедшие. Может, так оно и есть. Призрак Роба встретить сложнее, потому что он постоянно шляется по всему штабу. Однажды Честер столкнулся с ним в сортире и так перепугался, что чуть не заорал во всю глотку. Призрак Роба говорит мало, но по делу, как и сам Роб. Он такой же красивый и застенчивый. Однажды он сам находит Честера, когда тот возится в гараже с машинами. - Честер, помолись за Майка, - сообщает призрак Роба, грустно улыбаясь. - Он следующий. Честер вылезает из-под машины, весь перемазанный маслом. - Что ты сказал? Сердце пропускает удары, грозясь совсем остановиться. Только не так. Только не он. - Ты ведь понимаешь, - Роб садится перед ним на корточки, вытирая невесть откуда взявшимся носовым платком масло с честеровской щеки. - Вы все умрете. - Когда на его груди расцветали алые цветы, он улыбался? - вспоминает Честер давно забытую фразу. Кажется, с того разговора на крыше прошла вечность. Кажется, этот гребанный сон всё ещё снится ему иногда, но Честер этого не помнит. - А ты обещал ему жить. Блядский призрак исчезает прежде, чем Честер успевает открыть рот. Позже, когда Честер занимается с детьми на первом этаже, Майк наблюдает за ним через прозрачную дверь. Занятие заканчивается, за детьми приходит воспитатель. Это - сироты, чьих родителей забрало Противостояние. Это то, о чем не принято говорить вслух. Последствия. Майк заходит в импровизированный класс. Ничего лишнего: доска на стене, одноместные маленькие парты. Честер растерянно разглядывает детские рисунки. - Чес, - Майк подходит к нему, останавливается. - Сегодня мы рисовали будущее, - Честер улыбается как-то совершенно по-дурацки и сует Майку в руки измятый листок. На нём - перекрывающие друг друга солнца. Не меньше пятидесяти. От стен коридора эхом отдается затихающий вдалеке детский смех. - Я тоже их вижу, - зачем-то говорит Майк. - Мертвых. 9. The Day The Whole World Went Away. Честеру снится: в городе остались только они вдвоем. Он и Шинода. Когда Честер спрашивает, где остальные, Майк просто отвечает: - Они все умерли. Все, кроме нас, Честер. Больше никакой Защиты, потому что нечего защищать. Больше никакого Сопротивления, потому что нечему сопротивляться. Пустой мегаполис и два человека, которые уж точно не собираются друг другу противостоять. Они селятся на окраине города в огромном старинном особняке, который не очень сильно пострадал за время Противостояния, разве что всю дорогую мебель и прочий антиквариат, конечно, вынесли. Здесь очень тихо, а с мансарды открывается великолепный вид на расстелившийся в низине полуразрушенный город. Честер говорит Майку, что они, наверное, последние люди на Земле. Майк вроде как не спорит, но и не соглашается. Майк предлагает Честеру отдохнуть. - У нас вечность впереди, - Честер ещё смеется так. - Наотдыхаюсь. В гигантском холле они играют в футбол мячом, который Майк откопал во время очередной вылазки в город. Или катаются на скейтах. Майк по привычке затыкает за ремень штанов кольт. Честер по привычке его вытаскивает, пока Майк спит, и проверяет, не забыл ли Шинода поставить ствол на предохранитель. В доме сколько угодно кроватей, но они почему-то делят одну. Вечерами они сидят на веранде, слушая мертвую тишину, выдыхая в холодный воздух сигаретный дым и попивая виски. Честер думает о том, что, видимо, вот такой он - рай. - Шинода, мы ведь не умрем? - этот вопрос давно мучает Честера. Не дает ему спать ночами, когда он просто лежит, прижавшись к Майку и разглядывает его лицо. - Все умирают когда-нибудь, - Майк делает глоток из своего стакана. Болтает им, всплескивая янтарную жидкость, оставшуюся на самом донышке. - Но ты мне обещал, помнишь? - Помню, - вздыхает Честер. - Просто я не знаю, как буду потом без тебя. Честеру снится: по утрам солнечный свет очень тусклый и какой-то пыльный. В доме нет отопления, и он жмется к Майку под одеялом, пытаясь согреть свои холодные ступни о его - теплые. Тишина заполняет каждую комнату особняка. - Беннингтон, это бесчеловечно, - сонный Майк пытается отпихнуть от себя Честера, вздрагивая от прикосновения ледяной кожи. - Прекрати. Честеру снится: днем они обычно сидят в библиотеке, с ногами на огромных дубовых столах, пролистывая старинные книги. Потом обедают и выходят в город. Пустота и руины, здесь они гуляют до тех пор, пока не стемнеет. Однажды, когда они забредают в бывшие кварталы Защиты, Честер останавливается у разбитой витрины заброшенного кафе . "Имеет смысл быть против" - наспреено зеленой краской на ближайшей стене. Буква "В" в слове "против" изуродована резкой линией, сползающей к самой земле. Честер осторожно шагает по осколкам стекла. Майк стоит чуть поодаль. - Вот здесь я умер, - говорит Честер. Майк чему-то улыбается, глядя на крышу соседнего магазина. - И родился заново. Честеру снится: они здесь только вдвоем, и у них впереди сколько угодно времени. Призраки ребят шатаются по особняку, молчаливые и угрюмые. Честер и не пытается с ними поговорить. Мертвые остаются мертвыми. Честер просыпается, хватая ртом воздух. Один в комнате с закрашенными белой краской окнами. 10. Jornada Del Muerto. Это давно перестало быть смешным или забавным, вот что думает Честер обо всей этой ситуации. Он совсем не хочет становиться во главе Сопротивления. Вот совсем. - Шинода, какого хрена ты написал меня? - тускло интересуется Честер у Майка. Майк сидит в углу, обхватив поджатые колени руками. - Ты же знал, что я давно не интересуюсь всей этой вашей повстанческой хуетой. Они все в его комнате. Здесь ещё никогда не было так много людей. О том, что все эти люди мертвы, Честер предпочитает не думать. Ни к чему эти мысли. - Ты обещал мне жить, помнишь? - напоминает Майк, и Честер чувствует, как его щеки пылают от одной мысли о той ночи, когда умер Роб. Когда он обещал Майку никогда не умирать. - Я ведь уже тогда понимал, что из всех нас ты единственный выживешь. Справишься. Честер беспомощно смотрит на Джо, но тот лишь пожимает плечами и играет с выключателем от ночника. Бред и Феникс делают вид, что ничего не слышат. Роб меряет комнату шагами. Это даже хуже, чем остаться в полном одиночестве. Сидеть здесь со всеми этими призраками, разговаривать с ними. Посмертным желанием Майкла Кенджи Шиноды оказалось полное дерьмо, Честер именно так считает. Майк захотел, чтобы Честер возглавил Сопротивление, когда его не станет. Если вы спросите Честера, то он скажет вам, что это - самое дерьмовое дерьмо на свете. Честер скажет, что лучше бы он сдох. Ещё тогда, с баллончиком в руках, выводя на стене дурацкий лозунг, не имеющий теперь ни малейшего смысла. Он сообщает об этом всем собравшимся в комнате, главным образом Майку. - Просто пиздец какой-то тут устроили, - жалуется Честер призракам, закуривая прямо в комнате. - Ебаное совещание мертвых. Ебаный день мертвых. Выметайтесь, а? Честеру очень хотелось бы вдохновиться этими смертями. Как в кино, знаете. Со слезами на глазах, сжимая кулаки, поклясться, что он отомстит Защите. Что он прекратит эту бесполезную войну. На деле Честер просто хочет сдохнуть. Так же, как и все остальные. На деле Честер просто курит, шляется из комнаты в комнату, иногда отдает какие-то совершенно идиотские распоряжения и совсем уж редко спускается к детям. На всё остальное у него есть какой-то там заместитель, то ли Стэн, то ли Дэн, Честер вообще не уверен, как там зовут этого парня. Честеру некогда заниматься делами Сопротивления. Некогда запоминать имена. Честер застрял среди мертвых в мире живых, и это самое худшее, что вообще могло с ним произойти. - Ебаные предатели, - Честер тушит окурок о ладонь, шипит от боли. - Когда я тоже сдохну, я надеру вам всем ваши призрачные задницы. И он плачет. Бессильно, размазывая слезы по щекам. В очередной операции, проводимой в кварталах Защиты, Честер намеренно лезет под пули, но, будто оберегаемый какой-то невидимой силой, всегда остается без единой царапины. Некоторые ребята из Сопротивления готовы поклясться, что иногда за спиной у Честера они видят призрачную фигуру в капюшоне. Честер нервно смеется, когда слышит это. 11. Nuclear Attack/The Beginning. Это - новая жизнь. Замазанное белой краской окно открыто, весенний ветер врывается в комнату Честера, облетая все закоулки, выгоняя из них все тени, всех монстров. Честер сидит на крыше, курит и смотрит на руины. Небо расцвечено красным, будто кровоточит. Джо, Роб, Бред, Феникс и Майк за его спиной. Честер улыбается. Он знает, что случится. Он знает всё, он знает даже больше. Он почти мертв. Осталось ждать совсем недолго. - Ничего, парни, ничего, - бормочет Честер. - Всё будет хорошо. Расстелившийся под ним город разделен на зеленую и красную территории. Всё ещё. Честер говорит что-то о том, что скоров всё будет кончено. Честер говорит, что скоро он будет как все. Честер называет Шиноду ебаным пидором, смеется, откидывая голову. Майк смотрит невозмутимо. Джо насвистывает какой-то до боли знакомый мотив. Роб держит Честера за плечо. Феникс смотрит на наручные Часы. Бред глубокомысленно чешет затылок. Честер достает из карманы смятый детский рисунок, разворачивает его. Смотрит, прищурившись. Страшный грохот наполняет город, кажется, что небо сейчас рухнет. Честер зажимает уши ладонями, призраки остаются неподвижными. Ослепительно-белый свет тысячи солнц оглушает, слепит, парализует и сжигает одновременно. Честер успевает подумать, что это прекрасно. Вторник, 15:00, ядерная бомба, сброшенная на их город. |
Перейти к обсуждению
Назад на "Фанфикшен" // Назад на главную // Disclamer
